9. Встреча солнца (Рассвет), из книги СветоЗара "Алёшкины сказки"

Еще вчера они договорились вместе встретить рассвет. В предрассветной тишине, они вышли к своему излюбленному месту, что располагалось на обрыве, перед Тихим океаном. Где-то на горизонте, в сумраке, различались очертания островов, над которыми, словно воздушные замки, нависали облака. Небо уже покрылось багрянцем. Солнце неумолимо поднималось, но еще не показалось на горизонте. До того, как появился первый луч, все вокруг стихло, словно готовилось к светопреставлению. Пауки, что ночью сплели сети и ловили ночных бабочек, уже собирали свои пожитки. Как и другие представители ночной жизни, они не особенно радовались рассвету, но видимо понимали, что это неизбежно. Потому, что жить на свету у них не получалось. Со стороны казалось, что они как-то нехотя покидали свои позиции, но даже они понимали, что за светом прийдет мрак, а за мраком опять взойдет солнце и эти грядущие изменения неизбежно повторятся. Дневные обитатели пока не спешили начинать свои дела. Так и птицы сидели на ветвях деревьев и смотрели куда-то вдаль. Они будто занимали самые удобные места, но даже они в тот момент, будто в предвкушении появления солнца, молчали. А может они тоже просто наслаждались минутой предрассветной тишины. Даже ветер, казалось, остановился на мгновение и замер в ожидании. Алые облака постепенно становились сначала оранжевыми, затем все болеее и более желтыми. И вот на горизонте появился первый лучик солнца.

Дед, уже снял сапоги и теперь стоял босиком на покрытой утренней росой траве. Утром уже было немного прохладно, но казалось, что сейчас это его совершенно не волновало. Он поднял руки, сложил их на месте, которое теперь называют «солнечное сплетение», а кое-где в народе до сих пор , по старинке, говорят «Ярло», и начал о чем-то тихонько разговаривать с самим Солнцем. Алеша, стоял немного в стороне, и не слышал, что именно он говорил. Но по интонации было ясно, что он очень рад тому, что он сейчас здесь. Казалось он приветствовал и благодарил Ярило-Солнышко. И на лице его сейчас сияла беззаботная улыбка. Закончив говорить он оторвал руки от груди и поднял их навстречу солнцу. Как по команде, где-то закукарекал петух.

Алеша, от чего-то, вдруг сладко зевнул. Руки будто сами потянулись к груди а затем вверх. Тело распрямилось и выгнулось подставляя грудь солнцу. Вернее это потянулась его Душа, словно хотела впитать первые лучики. Само сердце будто хотело дотянуться до солнца. В душе его сейчас не было какого-то трепета, он бы скорее назвал это Умиротворением. Будто он был У Мира Творения. Он почему-то еще раз сладко зевнул и протер глаза от почему-то выступивших слез. А когда он открыл их, то его взгляду предстала удивительная картина.

Солнце уже оторвалось от горизонта и теперь, на водной глади океана, перед ним расстилалась ослепительно яркая дорога, уходящая куда-то в горизонт. Поначалу он было зажмурился, но потом открыл опять глаза и постарался немного расслабить их дав привыкнуть к яркому свету. Он смотрел будто сквозь дорогу и ему показалось, что в какое-то мгновение она стала намного шире, чем была только что. Теперь, расширяясь клином, она уходила вдаль. Рябь на море делала ее похожей на дорогу вымощенную желтым кирпичом. Но удивило его совсем не это. Он увидел куда вела эта дорога.

Впереди стоял яркий солнечный город. Дорога вела прямо к нему. Солнечный город был невероятных размеров на самом верху его башни сияло само солнце. И чем выше поднималось солнце тем больше казался город. Он рос прямо на глазах, уходя в небеса. Алеша не мог поверить своим глазам. Наверно именно так и должен был выглядеть город Богов. Он был настолько ослепительным, что люди вышедшие из мрака, просто не могли его увидеть.

Не веря своим собственным глазам он зажмурился. Дорога опять свернулась в тонкий луч, его будто приподняло и когда он открыл глаза он был уже в самом городе. Вернее он находился в каком-то огромном светлом зале. Ему показалось, что он уже бывал в этом месте. Потому, что он знал устройство того места где находился. Это был центральный зал и вокруг него располагались 16 огромных помещений. 16 чертогов Сварожьего Круга вдруг вспомнил он. В каждом чертоге было по 9 залов. В каждом зале стояло по 9 столов, с двух сторон стояли лавки на которых сидели мужчины и женщины. По 72 лавки за столом. 760 мест на каждой лавке. Всего этого он не мог видеть за закрытыми дверьми, но он знал. Совершенно определенно он уже бывал в этом месте. Казалось, что это было его последнее воспоминание перед тем как он появился в том мире где он сейчас находился на Земле. Это было так странно! Будто он вспомнил только что, то что давно забыл. И то, что знал до своего путешествия. А самое главное он вспомнил, что и этот Солнечный город был не единственный. Таких городов было великое множество. Он бы мог еще побродить по этому городу и отчего-то он был уверен, что встретил бы там знакомых, но по-правде говоря, в тот момент он испугался, будто нашел тайную тропинку домой. Словно он украдкой подсмотрел куда мама прятала коробку с его любимыми сладостями и теперь то он знал где их искать, если что. Он опять зажмурил глаза.

Когда он их открыл, он стоял на берегу океана. Будто ничего и не случилось. На его лицо падали теплые солнечные лучики. Впереди опять была дорога из яркого света. Он отвел от нее глаза и увидел в каком мире мраке он сейчас находился. Не было видно ничего, тьма застилала глаза. Мало по малу его глаза привыкли к недостатку света и он стал различать детали мира, где он сейчас находился. Вокруг все оживало. Птицы начали щебетать и прыгать с ветки на ветку. Свет солнца теперь падал на воду и проникал в ее глубь, неся частицы света и туда, словно, наполняя разум светом. Проникая сквозь воду, свет падал на камни, которыми было устлано дно и от этого они тоже будто преобразились и играли на солнце разными оттенками. Даже ветер, который тоже замер в ожидании рассвета, теперь уже занимался тем, что развлекался гоняя по небу облака и с высоты взирал на двух интересных ему людей, что стояли на обрыве лицом к восходящему солнцу. Дед посмотрел на Алешку и только усмехнулся в усы. Говоря всем своим видом : «Ну что?!! Видал?!!»

- Не особенно радостны порой минуты возвращения в Мир Яви, да Алеша?! - ободрительно похлопав его по плечу и заговорщически улыбаясь сказал дед.
Казалось ничего не могло его смутить, даже то, что он знал в каком мраке он находился. «Откуда в этом человеке было столько Радости и Света ?!» - всегда задавался этим вопросом мальчишка. Казалось, что он никогда не грустил и даже в самых тяжелых ситуациях не унывал, а наоборот, будто они еще больше добавляли радости в его жизнь. Как-то Алеша спросил его, как ему это удается? На что тот ответил: «Уныние самый тяжкий грех и так в человеке умирает творец, а затем он и вообще забывает кто он». Что он имел ввиду, Алеша, тогда не очень понял.
- Ладно! - вывел его из оцепенения Дед. Все что видел пока отложим. Одно запомни, если бы там тебе были не рады, ты никогда бы туда не попал. Каждый там свое видит. Зависит это от стремлений самого человека. Давай вот на что посмотрим лучше. Восход. Вот ведь слово какое интересное есть в русском языке.

Жизнь на Земле этой существует не только потому, что тут есть воздух, вода, земля и огонь, но прежде всего потому, что все это наполнено светом, источник которого сейчас солнце. Даже в сварожей ночи оно светит. Вот представь. Не взойдет оно в один чудесный день и конец жизни. Свет как ты знаешь несет весть духу ― это Со-Весть. Дух передает его Душе. Душа уже Телу передает образ движения, ну а Тело в мире Яви уже воплощает. Тело это как одежда, чтобы в плотном мире воплощать то, что несет свет. Светлый человек всегда живет по совести. Совесть - это голос чистого света в человеке, что из Мира Прави идет. Если в нем конечно дух есть. От того и говорят: «Там где правит Совесть законы не нужны». Но сам знаешь - день всегда сменяет ночь. Так и в небесных чертогах происходит. Коли света достаточно, то люди по совести живут и по лучам света передвигаться могут, а когда мрак надвигается то связь эта рушиться между мирами и землями. Для того, чтоб люди не потеряли дороги во мраке, перед началом сумерек, когда света стало не хватать, они себе заповеди составляли, как напоминание, что бы не забыть веление света. Каждый Род хранил такие заповеди. И народную мудрость в сказы сложили, для будущих поколений, чтоб те вспомнили когда рассвет прийдет. Потому так глубока и душевна наша родная культура. Много в ней сокрыто ключей и знаний. На Руси ведь не случайно разделяют Дух и Душу. Не во всех народах такое деление есть. От того и в языках иностранных часто это одно и то же.
- А от чего так? - заинтересовался Алеша.
- От того может, что не у всех этот Дух есть ― усмехнулся дед.
- А так бывает ― удивился мальчишка.
- Ну в иных мирах еще и не такое бывает. Но хуже то, к чему это ведет ― нахмурился дед.
- А к чему это ведет?
- Для начала понять надо, почему мы к свету стремимся? - подмигнул ему дед.
- А и правда почему? - задумался мальчишка.
- От того, что в нашей основе частица этого света изначального и она к источнику своему тянется. Можно сказать, что мы и есть его часть. Как родители и дети. Родные люди притягиваются друг к другу и скучают когда не рядом. Подобное притягивает подобное, так еще говорят. В основе иных народов может и не свет, а частица мрака быть и они тогда во мрак стремятся. А у иных и вообще ничего нет в основе, ни света ни мрака. И духа нет, только деньги на уме. А коли Духа нет, то и свет они не воспринимают. Значит и Совести у них нет и быть не может. Потому, Алеша, не все одинаковые видимо. Как деревья в лесу хвойные и лиственные к примеру.

На Руси ведь люди всегда к Свету стремились, от того и Солнце встречали каждое утро. Солнце ведь тоже как и светлый человек созидает. Создает условия для жизни всего живого, а свет его на развитие этой жизни влияет. До сих пор ведь говорят: «Ученье - Свет, а Неученье ― Тьма» или «Совсем темный человек» - не знает, не ведает ничего и знать не хочет. Так вот! Предки наши, вставали с солнцем и на покой с ним отправлялись. В ночи ведь добрые дела не творят обычно. Ярило-Солнышко на небосводе трудилось, а они, как дети его и внуки, на земле. Каждому свое место было. Никто не мешал никому. Каждый по своему желанию созидал и по совести. От того раньше на Руси люди себя АЗЪ называли, что значит Бог, живущий и созидающий на Земле. Так то!

Книгу "Алёшкины сказки"  вы можете приобрести в нашем торговом представительстве в Москве, по адресу: м. Проспект Мира, с/к Олимпийский, Книжная ярмарка, 3 этаж, место 131. (График работы: среда - четверг, суббота - воскресенье, c 10:00 до 15:00 без перерыва). По вопросам оптовых заказов звоните: +79166472588, директор издательства - Ирийслав. 

А также вы можете оформить заказ данной книги в интернет-магазине РОДОВИЧ.РФ. 

8. Ветер (Воздух), из книги СветоЗара "Алёшкины сказки"

«Ветер, ветер! Ты могуч, Ты гоняешь стаи туч, Ты волнуешь сине море, Всюду веешь на просторе. Не боишься никого, Кроме Бога одного».

А.С. Пушкин

Ярило - Солнышко уже светило так, будто пасмурного дня, что был еще пол часа назад и вовсе не было. Они все еще стояли на обрыве скалы. Впереди, сколько хватало глазу, расстилался Тихий океан. Дед подбросил в костер еще несколько пластиковых бутылок, что они с Алешей собрали после отдыхавших «людей».

- Давай ка отойдем от костра немного и поглядим ― как-то таинственно, шепотом сказал он мальчишке.

Они отошли и встали боком к солнцу, так, что бы солнце могло тоже посмотреть с ними на костер. Костер делал свое дело и очищал Землю от мусора. Языки пламени то появлялись, то пропадали под горой мусора. Казалось, что костер задыхался. Тогда Дед подошел и палкой пошевелил мусор в костре, что бы дать пламени разгореться.

- Вот ведь ты посмотри, если мусора много то и огонь он даже затушить может! Так и в душе у человека. Одним мусором потушить его можно. А так он никогда и не узнает кто он есть. От того и помогать даже огню надо, а человеку и подавно ― как-то опечалено сказал он.
Огонь разгорелся с новой силой. Теперь сильному пламени уже не было преград. Дед вернулся к мальчишке. Они стояли рядом и смотрели как мусор таял в языках пламени, но почему то, внимание мальчишка привлекал сейчас не на сам огонь, а дым, который поднимался от костра. Обычно это был прозрачный горячий воздух или иногда он был белым, но сейчас это был какой-то грязный, сизый дым, иногда он становился просто черным, но привлекло его даже не это. Он бы и сам никогда не заметил, если бы дед не поставил его так. Солнечный свет, который проходил через дым от костра, словно тоже менялся. На землю падала тень в виде какого то серо-желтого пятна. По мере того, как дым становился чернее, тень тоже меняла насыщенность своего цвета. Создавалось впечатление, что это уже совершенно не свет от солнца, а нечто совсем иное, искаженное до неузнаваемости. Алеша посмотрел на деда и уже открыл было рот, что бы спросить, но дед будто прочитав его мысли лишь кивнул ему.

Вопрос и ответ повисли в воздухе. Дед глазами показал, что бы Алеша смотрел дальше.

Внезапно, порыв ветра налетел откуда то сбоку, раздул еще сильнее огонь и сдул весь сизый дым. На месте, где до этого была тень, проявился чистый солнечный свет. Словно Воздух, которым пропитано все вокруг, захотел помочь Костру. Так он превратился в Ветер и помог огню разгореться сильнее, очиститься от мусора и вместе с тем, избавить его от дыма, что бы и костер мог увидеть чистый Свет идущий от Солнца.

Все, что произошло и все, что он увидел, было до удивления просто! Дух говорил с Душой. На его глазах. Это было что-то необъяснимое и невероятное. Он поднял взгляд в небеса, в надежде проследить куда делся дым, но увидел лишь Радугу над собой. Такой он раньше никогда не видел. Она была без начала и без конца. Словно он и находился, в том самом месте, где она начиналась и уходила прямо в небеса, как радужный мост. От чего-то в тот момент у него словно на мгновение остановилось сердце и забилось с какой-то новой, непонятной силой. Казалось будто поток чистейшего света хлынул в него. На глаза отчего-то навернулись слезы. Что происходило в его душе в тот момент было невозможно описать словами. Словно, в одно мгновение, он прожил одновременно миллиарды разных жизней, видел как текла жизнь и почему он сейчас здесь. За какой-то миг он увидел как жили люди на этой и других землях. Как одно поколение сменяло другое. Как каждый Круг Жизни, в зависимости от насыщенности светом, нёс что-то новое, и как воспринимая этот свет менялись люди. Затем приходил сумрак и люди словно засыпали, не имея связи со светом. Нарушалась связь миров. Но постепенно ночь сменял день и все опять возвращалось на круги своя. Совершенно определенно сейчас он не был в этом мире, хотя физически он находился все в том же месте. Вдруг он словно вернулся на ступень ниже, чем был только что. Он увидел как все вокруг, словно пропитано Воздухом, который был такой же живой как и он и костер и деревья и океан и земля под ногами. Воздух был абсолютно везде и Алеша сейчас тоже был воздухом, а может он был просто Духом. Но даже воздух не был везде одинаковым и единым. Он тоже был разным. Это было похоже на то, как в лесу были разными деревья, но вместе они образовывали лес. Казалось, что воздух пропитан мечтами. В тот момент он на самом деле видел их. Они были совершенно разными, добрыми и не очень, ведь даже на земле день сменяет ночь. И в зависимости от света мечты эти были не похожи друг на друга.
По своему желанию мальчишка двигался туда, куда хотел. Но он не просто хотел куда-то лететь и летел, как ему казалось вначале. Словно кто-то направлял его туда, где он был нужен! Ведомый светом солнца в одном месте он поднимался вверх, и другой дух стремился занять место, где образовалась пустота. Он повернулся лицом к солнцу и почему-то поднял руки ему навстречу. Он хотел дотянуться до него и что-то сказать. Но у него просто не было слов. В его сердце была благодарность, которую он не мог, в тот момент, выразить словами. Поэтому он просто подумал: «Слава тебе Ярило-Солнышко»!! И почему то добавил: «У-РА».

Вместе с дедом они также стояли на обрыве, но уже лицом к солнцу. Сколько прошло времени Алеша не знал. Может несколько минут, а может несколько тысяч лет. В тот момент это не имело значения. Мальчишка посмотрел на Деда. Тот улыбался, словно читал его мысли как открытую книгу и чувствовал все, что он только что пережил. И до этого дня, было ощущение, что он всегда был где то рядом. Но сегодня, это было иное ощущение. Сегодня оно стало знанием. Алеша теперь знал, что это было. Он и Дед были «Близки по Духу». Так говорят в народе, но не все понимают, что именно это означает. Они словно были одним и тем же. Конечная суть их была одна. Они были частью «Духа Мудрости». Так же как воины были частью «Воинского духа». А путешественники - частью «Духа Странствий». Но при этом все они были частицами изначального света.

- Ну, что еще тут добавить ― улыбаясь сказал Дед. Обычно, человека не возможно привести туда, куда он должен прийти сам, один, но как видно и из этого правила есть исключения. Все, что ты видел в Мире Прави, словами в Мире Яви наверно объяснить никому не под силу. Да и в Мире Слави образами тоже не получится. Одно слово: у каждого мира свои законы и свой язык, по земному сказать если.

В природе Мира Яви это вот как проявлено. Воздух вокруг это Дух. Всепроникающий, всеобъемлющий и вездесущий, можно сказать, но невидимый нам. Потому и кажется иногда, что его и нет вовсе. Ближе всего он к Миру Прави, от того, что в нем есть то, что люди эфиром называют, а по-русски говоря, частицы изначального Света. Из этого Света сотканы все Миры. Мир Прави мы можем миром чистого света назвать. В одних мирах Света больше, в иных меньше. Миров множество, и духов в них не перечесть, а душ и подавно. Но об этом в другой раз. Так вот! Захотел Воздух куда то попасть и превратился в Ветер. Ветер это его Воля. От того и говорили предки наши: «Воля ― сила Духа вашего». Как это понять.

Дух ― это то, что хочется, можно сказать это Охота в чистом виде, Мечта, сама ее Суть. Дух есть то, что он хочет изначально. И он не один. В старину их еще называли Виллы. Есть духи Знаний, Странствий, Сражений, Созидания, Покровительства, Приумножения, Мудрости, Продолжения Рода и т.д.
Воля - это стремление Духа. Дух, так только и проявляется, через Волю. Чистый воздух ведь мы как будто и не видим. Да и ветер только через другие элементы мира проявляется. Через волны в море, направление движения облаков в небесах или шелест листвы деревьев. По земному так наверно проще всего можно объяснить. Есть духи пространства, они преодолевать его стремятся, есть Духи Мудрости ― постигать ее стремятся, есть и Духи Смерти ― стремятся переходить из одного мира в другой. Смерть ― это ведь, простой переход из одного мира в другой. Смена Мерности сотворяемая. Так то!
В человеке, в отличии от природы, Дух внутри скрыт, а в природе наоборот во вне как бы. Так вот! В человеке Дух должен проявиться. Проявиться он может через Разум, Душу и Тело. А когда дух проявлен, тогда и свет изначальный из человека изливается. Но для проявления духа условия нужны. Одно из условий это ЛАД. Без Лада с собой и миром Дух в человеке не проявляется как нужно. Это запомни. То есть, человек, можно сказать, ПоявилСя в мире, но еще не ПроявилСя. Пока он не проявился, чистого света он не излучает, потому как мусор в душе, морок в разуме и зажимы в теле мешают ему. Про такого говорят: «Не в ладу с собой». Путь человека от появления до проявления им своей сути (Духа) теперь СутьБа называют.

Дальше смотри. В душе мусор коли, то будет дым от него. Дым свет искажает. Значит свет уже не чистый будет на землю литься. А коли он будет не чистый, то и не полный значит, не изначальный, а измененный. Дух несет свет, ближе всего он к Миру Прави, миру правды - это запомни. Сила его через Волю проявляется. Воля стремление делать то, что Свет велит Духу. Веление света это - Со-Весть. Ну да про это уж мы после поговорим. Впереди ведь еще целая Жизнь ― рассмеялся Дед.

- А ворожбу на костре из мусора делают разве? - спросил лишь в тот раз Алеша.
- Нет конечно внучек! Как, через нечистый Дух, чистый Свет проявиться может? - рассмеялся Дед.

Книгу "Алёшкины сказки"  вы можете приобрести в нашем торговом представительстве в Москве, по адресу: м. Проспект Мира, с/к Олимпийский, Книжная ярмарка, 3 этаж, место 131. (График работы: среда - четверг, суббота - воскресенье, c 10:00 до 15:00 без перерыва). По вопросам оптовых заказов звоните: +79166472588, директор издательства - Ирийслав. 

А также вы можете оформить заказ данной книги в интернет-магазине РОДОВИЧ.РФ. 

7. Очищение огнем, из книги СветоЗара "Алёшкины сказки"

Осень была неотступна. С каждым днем становилось все прохладнее. Приближалось Новолетие, 7522 лето. Этот древний славянский праздник наши предки обычно праздновали в день осеннего равноденствия. Собирались у костра, водили хороводы вокруг, прыгали для очищения Души через костер, а для очищения Духа ходили по углям, кто желал, насильно никого не тянули. После закатывали пир горой с песнями да плясками. И если задуматься, что удивительно! Не припомню, чтоб на каком нибудь празднике веселья не было, или с грустными , унылыми лицами можно было кого-то встретить. Хоть Масленицу возьми , хоть Коляду, хоть Купалу — всегда веселье было. Может от того, что всё в своей жизни предки наши в Радости делали, да от чистого сердца, со всей Душой. А потому, искрились всегда у людей на лицах улыбки. А коли тебе все искренне улыбаются, разве останешся равнодушным? Так вот раньше Душой люди и общались.
Не стояли уныло глядя на стенку с картинками, да песни заунывные не слушали. От того они и говорили: «Жизнь надлежит прожить в радости, ибо она есть лишь миг единый» Так то!

Осенний ветер трепал волосы на голове у мальчишки. Алеша давно заметил, что с приходом холодов ветер словно по команде менял свое направление. Теперь преобладал северный ветер. Время его царствования продолжалось вплоть до праздника Коляды. И только с началом весны он, словно заинтересованный тем, что происходит в другой части света, стремился туда посмотреть, что же там. Может от того и говорили в народе : «Вольный Ветер». От того, что он куда хотел туда и летел. Как пастух, гнал он за собой облака, чтоб было не скучно, а заодно и помогал перелетным птицам, которые собирались в теплые края.
Вместе с Дедом, они стояли на обрыве скалы. Перед нимим расстилалась водная гладь Тихого океана. День был пасмурный. Солнце уже встало, но теперь скрывалось за облаками. От этого на душе было как-то тоскливо.

- Ну Алёха, с чего начнем? - хитро прищурился Дед.

Теперь Алёша знал, что нужно делать. Для начала надо было осветить место.

- С костра!- улыбнулся мальчишка.

В этот раз они остановились в необычайно «светлом месте», но как это не печально, тут уже побывали другие люди и оставили после себя мусор. Пустые пластиковые бутылки, салфетки, пакеты из под сока. Почему то люди, которые приезжали из города думали, что мусор можно просто выкинуть прямо здесь и за ними кто-то его приедет и уберет. Наверно в городе все так делали. Тогда Алеша не знал о нравах городских жителей, да и природа была ему ближе и роднее чем город.

- Место светлое, а вокруг грязно — сам себе сказал он.

- Ну так давай почистим его и осветим — предложил дед.

Пока они собирали мусор в одну кучу, Алеша поинтересовался у Деда: «А почему люди мусор тут бросают?»

- В городе как живут, Алеша? Все общественное. Места общего пользования. Дома многоквартирные. Людей много живет в городе, а земли своей нет! Нет земли - нет опоры - нет силы Земли. Человек от земли оторванный, как дерево без корней. В нем созидатель погибает, от того что у него нет мира в котором он сам хозяин. А в чужом мире как созидать? От того он начинает мусорить и другие вещи непотребные творить. От того, что не хозяин он там. И живет как раб города. Нет земли под ногами — нет хозяина! А коли ты не хозяин, то и какой с тебя спрос. Так безответственность рождается. Слово хозяин мне не очень нравится. Ну да пока так давай, а после про это напомни, расскажу. Ну так вот! Думают они, что за ними кто то прийдет и уберет. Внушили им , что не хозяева они, и что кто-то о них позаботится. Они не на природу теперь едут, они город с собой везут, потому, что страшно им на природе остаться. От того и кричать начинают и музыку громкую включать. От страха услышать другие голоса. Голос природы. Так думаю. А вот мы сейчас отчего убираем? - заинтересованно посмотрел дед на мальчишку.

- Я как-то не думал отчего и почему мы убираем. Просто вот смотрю я на мусор, что на земле валяется и тяжко мне, словно в душе тоже мусор появился. А я не хочу жить с мусором в душе. Тяжело это.

- Правильно говоришь! Вот смотри! Пришел ты на место. Отдохнуть может остановился, или дело какое затеял, а может ворожбу какую сотворить собрался. А вокруг мусор лежит. А само место сильное, светлое. Душа в таком сама раскрывается. А как только она раскрылась, то мусор ее внимание и привлек. Она же все в себя впитывает. Вот так он у тебя в душе и оказался! Впечатывается будто он в нее. Слово такое есть даже в русском языке - Впечатление. Душа и рада бы парить, а мусор ей подняться то не дает. Как пакет бумажный ветер подхватил и унес в небеса, а вот если в него мусор напихать, то уже такой ветер с этим не справится.
И по другому бывает. Может ты уже с мусором в душе пришел. Проблемы какие-то были, заботы, обиды. Вот, ты их сюда и принес, с собой. Душевный мусор. И тогда, даже если место сильное и светлое, в таком месте раскрыться тяжело душе.
У огня есть великая сила очищения. Огонь переводит одно качество в другое. Новые формы и свойства придает миру. Свойство это есть и у человека. Может от того Крес-яне (огнепоклонники) говорили, что у человека огненная суть. То есть - получил, что то человек, новую форму придал и дальше передал кому то. Но нас пока очищение интересует. Так вот! Собрал ты весь мусор и сжег. И место прибрал и в душе место освободилось. Теперь душа спокойно может открываться и внимать красоту. А вместе с этим и место освещается.
Костер всегда тепло, свет и очищение несет. А это важно для любого человека, а для колдуна наверно самое важное.

- Для колдуна? - удивленно переспросил мальчик.

- Предки наши костер раньше называли еще Дуния. Так называли соединение небесного и земного живого огня. Заметил, что редко наши встречи без костра обходятся? Так вот и раньше наши предки собирались и костры разводили, когда Обряды проводили.

- Обряды?- еще более удивился мальчик.

Ну, это когда Оба Рядом. Ну как мы сейчас. Видишь как просто? Так вот! Вокруг Дунии, костра то есть, обережный круг сооружали, ну чтобы пространство вокруг огня ограничить. А круг называли Коло. От того Колесо, Колодец, Колокол. Человек, который внутри этого круга с огнем действия проводил и был Колдун.

- Так можно сказать, что мы колдуны? - выпучил глаза от удивления мальчишка.

- Ну есть маленько ! — от души засмеялся дед.

Наскоро они собрали весь хлам, что был вокруг, соорудили костер и подожгли. Костер ожил. Языки пламени весело начали свою пляску. Сегодня он получился очень веселый, словно сам радовался, от того, что совершает очищение земли от мусора. Так втроем они и стояли на обрыве.

Неожиданно для себя, Алеша заметил, как на душе стало светло и радостно. Вокруг была Красота, в ее первозданном виде. Вдруг он понял - что-то изменилось. Слова деда будто стали явью. Словно, вместе с костром, они очищали не только место, но и свои души. Он на самом деле почувствовал, как внутри стало светло, тепло и легко. Необычайное чувство радости и легкости охватило его. Появилась странная легкость, будто он превратился в воздушный шар и готов был оторваться от земли. И тут Алеша заметил, что непонятно как, но погода вдруг тоже изменилась. То ли ветер разогнал облака, пока они собирали мусор. То ли само Солнце захотело посмотреть на то, как они вместе с ним трудились на благо всего живого. Они не заметили как изменилась погода, но теперь остались лишь воспоминания о том пасмурном дне, что был еще полчаса назад.

Алеша взглянул на Деда и ему показалось, что тот тоже светится от счастья. Вместе с этим, он уловил озорные искры в его глазах. Мальчишка уже видел это взгляд раньше и знал, что он означает. Обычно, после этого, Дед начинал свой Сказ.

Книгу "Алёшкины сказки"  вы можете приобрести в нашем торговом представительстве в Москве, по адресу: м. Проспект Мира, с/к Олимпийский, Книжная ярмарка, 3 этаж, место 131. (График работы: среда - четверг, суббота - воскресенье, c 10:00 до 15:00 без перерыва). По вопросам оптовых заказов звоните: +79166472588, директор издательства - Ирийслав. 

А также вы можете оформить заказ данной книги в интернет-магазине РОДОВИЧ.РФ. 

6. Ручей (Вода), из книги СветоЗара "Алёшкины сказки"

Зачерпнув котелком воды из ручья, Дед вернулся к костру. Поставил его на костер, а сам присел рядом.

- Ну, Алеша, все то присказка была, сказка будет впереди ― многозначительно поднял он палец вверх, - давай на ручей посмотрим с тобою. Что видишь?

- Ручей, как ручей. Вода течет, из одного места в другое. Ничего необычного вроде - пожал плечами мальчик.

- А кто сказал, что мы необычное ищем? Ну, значит направление есть какое то у него, так? -улыбнулся Дед.

- Конечно - согласился мальчишка.

- Откуда он течет?

- Сверху, из источника.

- Глубокий ?

- Не-е, не очень - ответил малец.

- Широкий ?

- Шагов восемь - пригляделся к ручью Алеша.

- Быстрый?

- Где узко там быстрый, а где широко медленный.

Дед улыбнулся, подобрал кусок коры, подхватил большой лист, что лежал прямо возле его ног, проткнул его веточкой с двух сторон, и воткнул в кусок коры. Получился незатейливый корабль. Молча, он отправил его по ручью, и вместе они смотрели как кораблик огибает, мчась по водной глади, камни лежащие в ручье. Казалось, что он вот вот столкнется с преградой, но вода возле преграды словно меняла направление и уносила корабль прочь от камня и от столкновения.

- А сама вода какая? - хитро прищурился Дед.

Каким то неведомым способом, одним этим вопросом он погрузил Алешу в какое то новое состояние или даже пространство где можно не только чувствовать ручей, но и видеть все по иному. Словно он смотрел не своими глазами. Это было очень странно, что он не взялся бы описать это состояние, привычными словами.

Мальчишка словно увидел как ручей сначала журчал и искрился на солнце и корабль уплывающий от них все дальше и дальше. И вдруг, все будто замедлилось и остановилось. Ему почудилось, что он сначала оказался на этом корабле, а потом, он посмотрел за борт и увидел там воду. Но она никуда не текла, словно время остановилось. Он нагнулся, и увидел сквозь нее то, чего до этого момента не замечал. Это было не что то неожиданное и сверхъестественное. Это была кристально чистая вода. Через нее видно было все, что находится на дне. Камни, которыми было выстлано дно. Русло. Вся основа этого ручья. И основой этой был Плотный мир. Это были камни, которые ограничивали ручей, и вместе с тем, они были его опорой и задавали ему направление. Именно плотный мир не давал ручью растекаться вокруг и придавал ему форму. Вода наполняла русло и мягко обволакивала все неровности дна. Вместе с тем, он увидел как годами соприкасаясь с водой, плотный мир вынужден был тоже менять свою форму. Как самый стойкий гранит не мог противостоять, на первый взгляд, мягкой и безобидной воде.

Алеша будто вынырнул из ручья и оказался вновь на палубе корабля. Теперь вода сама была опорой для корабля. Ему вдруг захотелось стать путешественником и узнать, что же там впереди, там куда течет этот ручей. У него как то сама по себе сформировалась четкая цель узнать, что там скрывается за излучиной ручья. С момента, как только эта мысль пришла к нему в голову, он заметил, что мало по малу все начало двигаться. Когда цель четко оформилась в его голове и он решил, что ему совершенно необходимо узнать, что за поворотом, кто то словно дал ход течению и корабль понесло к излучине. Русло будто стало уже и от того поток воды ускорил свое течение. Теперь он несся как лихой капитан на своем крейсере прямиком к своей цели. Он видел на своем пути преграды в виде огромных валунов, но как только они появлялись перед ним, он просто уходил от столкновения. Это было удивительно! Он не прилагал никаких особенных усилий к тому чтоб менять курс и огибать препятствия на пути, просто он не хотел сталкиваться с плотными предметами и все. Он просто не хотел, чтоб ему было больно от этого столкновения. В то же время, его так манила неизвестность, и он был наполнен невероятной устремленностью узнать, что же скрывается там, впереди. В тот момент, только это интересовало его. В мгновение ока долетел он до излучины и увидел, что дальше ручей превращается в реку.

Новая цель появилась в его голове. Теперь, он хотел посмотреть куда же ведет эта река. С новой силой его корабль устремился вперед. На этот раз , он уже не плыл, а летел по водной глади. Алеша не замечал, как на берегу стояли люди и махали ему, приветствуя его. Он не видел, что по широкой реке плывут такие же капитаны в лодках поменьше и побольше. Не видел он и чудесные терема, что возвышались над берегом справа и слева. Не замечал замысловатые узоры скалистых берегов и могучие деревья стоявшие на берегу. Все что он видел тогда это поворот, затем новый поворот, еще и еще. Одна цель сменяла другую. Казалось, что им не будет конца. И в его мыслях мелькнуло сомнение. Как только это произошло, он оказался на развилке, где река расходилась в две разные стороны. Нужно было, что то решать и он, сам не зная почему, выбрал правую. Тогда он не знал, что это та же река, просто она огибала остров справа. Но в тот момент это решение целиком поглотило его, и если бы не течение, которое видимо запускалось по его желанию и было связано с его целью, он бы смог разглядеть, что на острове располагался неописуемой красоты город. Весь он был срублен из сосны. Капли смолы сияли на солнце, словно драгоценные камни и оттого казалось город был окутан золотым сиянием. Но всего этого Алеша не заметил, потому, что все его мысли сейчас были о другом. Вернее дело было даже не в мыслях, а в цели, которая целиком захватила его. Он стал будто сам не свой. Теперь уже казалось, что это не он управляет своими мыслями. Ими управляет его цель. Но самое странное, заключалось в том, что он уже не знал, его ли эта цель. Словно она стала чем то отдельным и существовала сама по себе. А он стал просто приложением к ней. Вперед, вперед. Быстрее, быстрее. Казалось, кто то повторял эти фразы в его голове. И от этих фраз все вокруг сливалось в мутную картину, в которой он уже не мог разглядеть деталей. Он хотел было посмотреть на берег, но увидел только размытый фон, словно, кто то, по только написанной картине, провел рукой, размазав все детали, над которыми трудился художник. У него закружилась голова. И тут он увидел чайку, которая наблюдала за ним со стороны. Что то в ней показалось очень знакомым ему. Словно, что то невидимое. Совершенно не связанное с внешним обликом привлекло его. Что то , но что он не смог вспомнить. Наверно от того, что скорость, с которой он несся по реке, не позволила ему задержаться на своих воспоминаниях.

В этот самый момент чайка спикировала вниз и мальчишка только успел разглядеть, что это была вовсе не чайка, а огромный альбатрос. Ухватив его за шиворот, птица уверенными и сильными взмахами крыльев оторвала его от палубы и стала поднимать его все выше и выше. В тот момент, у мальчишки перехватило дыхание. В мгновение ока все скрылось из виду. Они попали в облако, и когда вынырнули из него, мальчик увидел, что они летели мимо какой то заснеженной вершины горы.

Впереди, насколько хватало глазу, расстилалась водная гладь. Соленый ветер ударил в нос. Это был океан. Альбатрос лихо спикировал, так чтоб мальчишка мог разглядеть воду. Теперь они парили над водой, недалеко от скалистого берега. Ветер трепал мальчишке волосы. Но так же ветер раскачивал океан, что находился под ним. Вода и ветер словно беседовали о чем то, на пока не понятном для мальчика языке. И казалось, что этот разговор очень волновал океан. Чем громче они говорили, тем больше волновался океан. Волны его становились все больше и больше. Они следовали направлению ветра. И потому, со стороны казалось, что в их разговоре они согласны друг с другом. Вода и ветер словно по обоюдному согласию атаковали каменный берег. Волны доходя до отмели поднимались и накатывали на берег. Чем больше расстояние было между волнами, тем выше они поднимались у берега. Тем сильнее они обрушивались на скалистый берег. Чем чаще они были, тем менее сильными они казались. Казалось, они просто не успевали собраться с силой. Мальчику почудилось, что накатывали на берег не просто волны а образы и мысли. Словно они были объемные и живые. Будто они были безгранично наполнены смыслом. И в каждой волне была заложена какая то непонятная со стороны задача. Каждая капля знала зачем она на этом месте. Она делала свое дело и отступала, уступая место следующей. Это продолжалось и продолжалось. От этого, казалось, что по просьбе ветра, океан менял очертание, такого твердого плотного мира в соответствии с каким то понятным им обоим планом.

В голове у мальчика пронеслась мысль, что Дух воздействуя на Сознание может влиять и изменять плотный мир. Откуда и как пришла ему эта странная мысль и его ли мысль это была он не успел понять, потому, что в следующее мгновение волна поднялась и проглотила его и птицу.

Вместе они оказались в воде. Будто странный образ окатил его. Он словно растворился в океане. Не телом, но чем то иным. Ему показалось, что его сознание растворилось в океан. Он словно в самом деле растворил, как растворяют двери когда входят в дом, свое сознание. Теперь он понимал каждую каплю в этом океане. Он знал все обо всем. Весь путь каждой капли. Может от того это и называется Со-Знание, промелькнула в голове чья-то мысль. Теперь он был одновременно и снежинкой, которая покрывала гору зимой и каплей живительной влаги, которая весной питала растения, и собираясь в ручейки текла с этой горы вниз, неся жизнь всему, что находится в земле и ниже по течению. Он одновременно нес какую то мудрость и в то же время сам узнавал мир по новому. Ручьи собирались в реки и озера. Реки в моря и океаны. Там они делились своими впечатлениями друг с другом. А поскольку они были все словно одинаковыми, то и знали сразу все обо всем, что видели. Под действием солнца они наполнялись светом, и те из них, в ком радости было больше чем печали поднимались в следующий мир, будто неся туда все самое лучшее, что видели в этом мире. Все самое радостное и светлое, чем они хотели поделиться с Миром, который находился выше. Там они собирались в облака, создавая новое пространство, целиком сотканное из радости и мудрости. Это пространство под действием ветра, формировалось в Славный мир, который заселялся светлыми душами, в которых было достаточно Света, а попросту говоря Радости от прошедшей жизни. Облака были для них домом, в котором они и продолжали свою Славную жизнь. Затем капли проливались дождем или снегом, очищая, питая и неся мудрость и радость верхнего мира в мир нижний, более плотный. В мир который нам известен как мир Яви. Частью которого мы и являемся. И в который являем себя, так же как и вода проливается на землю, для того чтобы нести чистоту, свежесть, радость, и жизнь для всех обитателей этого мира.

Вдруг перед глазами возникла перепончатая лапа альбатроса, который принес его сюда. Мальчишка, почему то, машинально ухватился за нее. Отчего-то, в этот момент она не показалась ему похожей на лапу птицы, больше она была похожа на теплую, мозолистую руку человека. Он поднял глаза, чтобы рассмотреть альбатроса, но вместо этого увидел улыбающегося деда. Вместе седели они у костра, на котором уже закипела вода для Иван-чая.

- Ну что, Алеша, давай чайку попьем, что ли ― усмехнулся дед, - много нового наверно ты в воде рассмотрел.


Он заварил чай, разлил по кружкам и они опять уселись на камнях.

- Вот погляди. Бежит ручей, как мысли бегут у человека. Куда бегут, зачем? Может от того и бегут, что цель есть какая то. Мышление это мы называем. Мы - это капли, которые сливаются вместе. Слились вместе капли и появилась Мысль. Пошли вместе за чем то и появилось Мышление. Получается, что у мышления всегда есть цель. Цель ведь она в движение мысли и приводит. Так течение их переходит в стремление, к достижению цели. Целей этих у человека не так уж и много. Одна стоит над другой, и образует как будто лестницу со ступеньками. В зависимости от них и направление мыслей человека видно. От того и говорят, что ведающий или попросту говоря видящий, как говорят мысли читать может. Но ведь если ты цель человека знаешь, то что ж в этом удивительного?

Если целью поглащен человек, то все что вокруг он замечать перестает. Всё его цель занимает. Вот ведь штука какая! За этим он и жизнь порой видеть перестает не то, что во всем живом вокруг, а и свою собственную под час теряет. И смысл ее тоже. Опасность тут в том, что цель эта может быть и не его целью вовсе, а чужой. Да еще и скрытой. Что б чужая цель прижилась, нужно ей значимость создать. А для этого нужно ему повторять, что чья то другая цель важнее, и нужно делать так, как нужно кому то. Покупать что-то, идти куда-то или убивать даже кого-то порой. Способы разные для этого есть. Называлось это раньше на Руси Мороком. От того и выражение есть «Голову морочить». То есть создавать значимости или ценности, на которые опирается человек. Это как русло реки создавать. Создавать основу, на которую мышление опирается. Камни, которыми выстлано дно, помнишь? Цель морока, создать ложные цели, привлечь к ним внимание и отключить разум, что б человек сам себе вопросы задавать перестал. Мышление, оно ведь, только для плотного мира и существует в такой явной форме наверное. Потому как на него и опирается. Вот смотри, бежит вода, преграда на пути. Что произойдет? Она преграду огибает. Но сталкиваясь она при этом мир меняет, каким бы он плотным не был. В том и есть основная задача мышления. Текут теперича мысли меняя и меняя мир Явный. И не думают уже те люди которые мыслят. Становятся не разумными. Основы своего мышления не видят. Не думают.

- Разумный человек и мыслящий не одно и то же, получается ? - удивился Алеша.

- Выходит, что так! Разумный человек, это редкость в мире сегодняшнем. Все мыслители теперь!

- А в чем разница?

- Разница в том, что с помощью Разума, человек мир познает. Он образы, с его помощью, видит изначальные. Кто? Что? Существенные. Помнишь про существительные то в Русском языке? Каждое суть предмета раскрывает. Разум создает и познает образы мира, себя в этом мире, действий, последствий. Исследует он. Самые разумные на нашей земле это дети. Сегодня, только они в чистом виде мир познают. А мышление оно на образы эти уже опирается, чтоб цели достигнуть какой-то. Вот например сестра у тебя в куклы играет?

- Конечно! Только в них и играет - кивнул мальчишка.

- А от чего так?- прищурился Дед.

- Не знаю. Просто она же девочка. Нравится ей - пожал плечами Алеша.

- А может еще от того это, что она образ себя создает и образ мира в котором живет, а потом в нем жить начинаете и исследовать его. Неосознанно это происходит для нее. К подружкам в гости ходит, разговаривает с ними, играет. Жизнь ведь и есть игра. В игре этой мы мир и познаем, что старый, что малый. Игры только разные.

- А я от этого в солдатиков играю? - поинтересовался Алеша.

- Ну, каждый настоящий мужчина защитить свой Род должен уметь. Вот так и учишься. Опять же: есть Солдат, есть Боец, а есть Воин. Солдаты - это вроде как соединение людей. Человек принадлежащий этому соединению- солдат. Боец ― это человек у которого цель бой. Его техническое совершенство интересует в поединке. Состязание и победа вот его суть. При этом, часто он жизнью или здоровьем рисковать не готов в состязании. А вот Воин - это прежде всего, человек, который ставит жизнь своих собратьев, своего рода и народа превыше своей собственной. Он готов своей жизнью жертвовать ради них, потому, что Ведает Он Связь свою с Народом своим и себя от него не отделяет. Так кто ты? - спросил дед, положив руку на плечо Алеше.

- Воин, наверно больше подходит.

- То то!! Ладно отвлеклись мы, дальше смотри. У разума значит суть познавать образы изначальные. А у мышления суть это достижение цели и преодоление преград на пути. Разум - это как вглубь воды смотреть, а мышление - как бы поверхностно всегда. Для него Разум всегда основы должен расставлять. Говорят же: «мелко мыслишь», или «поверхностно», или «быстро». Всё, что к воде в русском языке относится, все и мышления касается. Примеры в языке сам поищи.

А теперь давай вспомним про океан. Как говорят «Океан Сознания». В океан попадает в итоге каждая капля и знает все обо всем, потому, что подобна другим таким же каплям. Вот от того и говорят Сливаются Сознаниями. Само слово Сознание прямо говорит - Знание Совместное. Предки наши, Океан раньше называли ОКИЯН, т.е Он Соединяет и Связывает Образы, если по буквам его разбирать с помощью буквицы. Собирает и хранит все знания каждой капли и ее путешествия.

Потому, вода все обо всем знает, можно сказать. И чтоб узнать все что нужно, просто с Окияном этим соединиться надо. Можно сказать: Слиться и Раствориться. Слить себя с ним и Растворить себя заниям, что в нем сокрыты.

- А как слиться со знаниями? - заинтересованно посмотрел Алеша на Деда.

- Да просто очень! Но сначала надо реку Мышления остановить, чтоб в Разум выйти. Успокоить себя. Важно не спутать свои представления, с тем, как на самом деле.

- А это как сделать?

- Много способов есть. Есть простые, есть сложные. Можешь просто на костер смотреть например. Вот и все. Внимание ведь может человек только на одном удерживать, так уж он устроен, а значит мыслить ты в этот момент не будешь. Вот и все, ты в Разуме. Можешь на мир теперь посмотреть по новому или вопрос какой нибудь задать себе. Через несколько минут ответ сам прийдет, главное в разуме оставаться надо. В Разуме ты это когда ты смотришь на мир, словно и не видел его никогда. Будто он совершенно новый. Разум позволяет со всех сторон посмотреть на мир. С разных точек, как бы. Будто каждой каплей стать в океане сознания. Волны накатят на тебя образами, знай сиди да Соображай.

- Неужели так просто все?!

- А почему сложно должно быть?! А теперь вспоминать давай. Если душой человек с другим соединяется ― это мы называем Со-чувствие, Со-переживание, то есть чувствуем и переживаем то же, что и другая Душа. Не только у человека она есть, ты помнишь, что все вокруг живое. А сливание с другим Разумом это уже Со-Знание. Это возможность не чувствовать, а знать. Чуешь разницу? Очень многие люди сейчас опираются только на информацию, которую услышали где то, а душу свою не слушают, вопросы себе не задают и отвечать на них не пытаются. От того они часто в Мороке находятся и однобокие знания у них получаются, через душу не пропущенные.

- И правда выходит не одно и то же это! А чем Ум и Разум отличаются? - заинтересованно посмотрел на Деда мальчишка.

- Разумный - кто себе вопросы задает и познавать пытается, а Умный - кто умеет, то что знает воплощать в Мир. Много ли мыслителей сейчас умных?! ― рассмеялся дед.

Долго еще сидели они у ручья, пили чай и беседовали, будто были знакомы не первую сотню лет. И каждому Мiръ открывался по новому.

Книгу "Алёшкины сказки"  вы можете приобрести в нашем торговом представительстве в Москве, по адресу: м. Проспект Мира, с/к Олимпийский, Книжная ярмарка, 3 этаж, место 131. (График работы: среда - четверг, суббота - воскресенье, c 10:00 до 15:00 без перерыва). По вопросам оптовых заказов звоните: +79166472588, директор издательства - Ирийслав. 

А также вы можете оформить заказ данной книги в интернет-магазине РОДОВИЧ.РФ. 

5. Камень (Плотность), из книги СветоЗара "Алёшкины сказки"

Они все еще сидели на камнях покрытых мхом. Рядом все так же весело бежал ручей и капли воды искрились в лучах осеннего солнца и будто говорили о чем-то. От того ручей журчал, словно несчетное число капель участвовали в разговоре. Камни были словно уложены кем то специально, и казалось, что составляли какое-то древнее сооружение. Местами они будто вырастали из земли. Непонятно почему, но все они были разного оттенка, и от этого создавалось впечатление, что они как и лес были похожи на народ. Казалось, что они тоже проходили какой-то свой период жизни, в котором у каждого было свое место, время и задача.

Дед посмотрел по сторонам, а потом наклонился и поднял камень, что лежал почти под ногами. Казалось он видит как текут мысли мальчишки. Каким-то образом дед словно читал его мысли.

- Вот ведь как интересно в жизни то, вся суть мира этого под ногами обычно, а мы не замечаем- усмехнулся он. Стоим, можно сказать, на ней и не замечаем. Вот камень например он какой?
- Твердый -ответил мальчик.
- А если мы это твердый камень начнем сжимать или стучать одним о другой, что будет?
- Расколется он наверно- пожал плечами мальчишка.
- Выходит и он, хоть и твердый, а свою слабость имеет и срок свой в этом мире. Но пока он целый, мы можем его как опору использовать, опереться на него. А можно и строение какое соорудить. Но вот улететь он может в небеса?
- Сам?! Нет конечно. Если кинуть только - улыбнулся мальчишка.
- Только в небе выходит он не останется? К земле его тянет тяжесть его - словно задумался дед.
- Упадет обратно конечно — закивал мальчишка.
- А то еще глаяди и на голову нам прямо свалится с небес то. И будет больно голове то. Вот смотри как интересно получается! Камень у нас и твердый и тяжелый, а от чего он такой? А от того, Алеша, что он плотный. И принадлежит он плотному миру. А больно от того будет, что плотность с плотностью столкнется. Выходит, что с одной стороны плотный мир это Опора для нас, а с другой стороны Боль. Может от того его называли наши предки Явным миром? От того, что вещи эти настолько явные, что и объяснять не нужно много.

Так вот! Весь Мир Земной, Алеша, можно ведь описать как Пустоту и Плотность. Земля к миру плотности относится. Она как бы сродни телу нашему. А плотность это с одной стороны опора, а с другой стороны боль. Так? Вот шел ты по улице, ноги на землю опирались и земля опорой была, споткнулся о камень и упал. Вот тебе и больно. От того, что плотность столкнулась с плотностью. Душа к этому чувственную окраску добавила, чтоб ты понял как именно это больно, а разум тебе ответил от чего больно, т.е. причину нашел. Тело главное понимает, где плотность там опора и боль. Можно сказать, что Тело только плотность и понимает. Другими словами у него свое сознание есть для общения с Миром Явным. Оно только с плотностью разговаривает. А с тобой говорит только на языке боли. Когда угроза для жизни или болезнь, оно на это реагирует так, что ты боль чувствовать начинаешь. Это оно говорит так с тобой. Внимание твое привлекает к себе, что б ты слушать начал. А дальше ты уже душой начинаешь воспринимать, что именно ты чувствуешь, да головой соображать от чего так получилось. Тело только для того и дано, чтоб мир плотности исследовать и изменять. Как одежда для труда в этом мире. Душа, сама то, изменять мир этот без тела не может. Как души умерших например, что от плотного мира оторваться никак не могут и приведениями тут остаются, на Явный мир не могут влиять.
- А почему они остаются? - заинтересовался мальчуган.
- Связаны они с миром плотным сильно. Держат их дела незаконченные. Разные причины есть. Плотности притягивают к земле и подняться не дают. Вот у них тело тут осталось например, а они смириться не могут, что и без него жить могут. Вот и ходят вокруг него, а другой мир не замечают. Ну как люди в этом мире не видят, что живое все вокруг. Да что говорить, некоторые и в автобусе полном людей других рядом не видят. А у иных просто радости не было в жизни, что света в их душе не хватает, чтоб в небесах Славную жизнь начать. Вот и бродят тут в размышлениях своих. От того и называют их Навьи создания. Навь - Мир Размышлений, предки так называли. Это не какой-то загробный мир, как многие понимают. Это Внутренний мир, в котором ты так же живешь как и снаружи. То есть живут теперь они в размышлениях о прошедшей жизни, о том что неправильно сделали и следующую не видят, от того что эту, прошедшую, никак не оставят. Они ее как бы заново переживают, без тела уже, в мыслях своих. Ну да о том разговор особый будет. Всему свое время. И про миры поговорим эти, в коих человек одновременно живет и про души светлые и темные, и почему так получается. Впереди ведь у нас еще целая жизнь - усмехнулся дед.

Так вот! Душе, в отличии от тела, нужен мир менее плотный. Для тела это мир пустоты. Это не значит что он пуст на самом деле то. Душа, она ведь всегда идет туда где плотности нет. Избегает боли она и страдания. Потому, что ей это не нужно и потому, что знает она как это, больно. И знает она, что без радости домой не вернется. Дом её в другом мире. Но приклеена она как будто к телу. Словно каждый сустав тела к душе приклеен. Потому тело порывы души и проявляет, хочет оно или нет. Языком тела это иногда называют. Все нашей душеньке интересно в этом мире. Он же для нее как новый всегда. А от того если в ней пустота, то в ней голод будто постоянный. Новые впечатления, чувства и эмоции, как дрова для огня необходимы ей. Помнишь разговор наш про огонь то, что в душе горит? Все неведомое влечет ее. Так вот! Если задача тела воспринимать боль, то душа эту боль в чувство страх переводит, и окраску этому чувству придает. Мир души менее плотный, однако и в том мире ее ранить можно. Словом, например. Душевная боль - это Обида. Обидеть человека, все равно что уколоть душу. Потому как в том Мире откуда Душа наша родом и словом творить можно. Слово для Души все равно, что камень для Тела. А укололи душу если, то начинает человек Стеснять себя (стесняться) и Зажиматься (сжимать себя). Душа его сжимается при этом и прячется в тело. А от того, что она прячется, человек творить прекращает, потому, что душой уже не живет. От того наверно, если плотно сжать тело то и задушить можно. Но и дальше посмотреть можно. В душе если обида сильная, то и в теле боль появляется. А если много обиды, то душа создает отдельное пространство и в теле, куда боль и обиду эту складывает. Потому и говорят наверно, что все болезни от нервов. Не видят верно, что и как, теперь люди. Не от нервов - От душевных страданий. Когда Душа болит - Тело кричит.

Давай на камень снова поглядим. Камень наш опять же в небо не может сам улететь, потому, что с землей связан. Плотный мир притягивает плотность. А вот душа наоборот в высь так и рвется, как в дом родной. От того и говорят «парит». Человек выходит привязан к своему телу земному, а душа его стремиться в небеса. И пока тело свое он не оставит - в небеса не улетит душа то. Да только для этого путешествия света в душе должно быть достаточно. А для этого жизнь свою земную нужно прожить в Радости, ибо она лишь миг единый. А коли не все еще в мире этом изведал, то душа всегда стремиться будет обратно. Такова уж суть ее. Так то Алеша. Так что, спешить то незачем. От того и говорят наверное: кто понял жизнь - тот не спешит.

Сейчас пока главное запомни, что Плотный мир это как камень. А камень может и опорой служить и болью обернуться. Это нам дальше понадобится.

- Вернусь и сказку тебе покажу внучек - как-то загадочно сказал он, встал, взял котелок и пошел к ручью за водой.

Книгу "Алёшкины сказки"  вы можете приобрести в нашем торговом представительстве в Москве, по адресу: м. Проспект Мира, с/к Олимпийский, Книжная ярмарка, 3 этаж, место 131. (График работы: среда - четверг, суббота - воскресенье, c 10:00 до 15:00 без перерыва). По вопросам оптовых заказов звоните: +79166472588, директор издательства - Ирийслав. 

А также вы можете оформить заказ данной книги в интернет-магазине РОДОВИЧ.РФ. 

4. Лес (Народ), из книги СветоЗара "Алёшкины сказки"

Дед с Алешей сидели у ручья. Утром еще, они вышли из дома, но добрались на место, когда солнце было уже высоко. Хотя на дворе уже стояла ранняя осень, солнце об этом будто не задумывалось. Густая роща укутывала их словно покрывалом от зноя. Лес был очень рад неожиданным гостям. Может от того, что перед входом в него, дед отломил кусок хлеба, что взял с собой и присев на одно колено, пожелал всем лесным обитателям и лесному хозяину здравия и благополучия, и попросил не гневаться на непрошеных гостей. Какие-то кусочки он положил под деревья, а какие-то закрепил на ветках.
Они расположились возле ручья. Ручей был неглубокий. Шириной в несколько шагов, но довольно быстрый. Было видно, что он бывает очень полноводным весной, когда с гор спускается талая вода, и превращается в настоящую горную речку. Он разрезал горный массив на две части и был естественным водоразделом. В тайге такое встречается повсеместно, но здесь, скальная порода, как будто вырастая из земли, создавала причудливые перепады высот и от этого образовались красивые пороги и целая гряда небольших водопадов, по которым, искрясь, в лучах осеннего солнца, скатывалась вода. Как раз возле одного такого водопада, рядом с большими камнями покрытыми мхом, и расположились Алеша с Дедом.
Дед развел костер из веток, что собрал в чаще, возле места где они остановились. Алеша заметил, что дед собирал ветки для костра, будто наводил порядок в лесу. Словно, он был там не каким-то посторонним гостем, а полноправным хозяином этого места. Может от того он и хотел создать уют как дома. К тому же не припомнил Алеша ни одного случая, чтоб дед оставил после себя какой то мусор или какую то неаккуратность. Однажды он сказал об этом деду. На что дед, как обычно весело улыбнулся и сказал, что так оно и есть.

В любом месте, Алеша, надо сначала убраться, да порядок навести. От того такое место и становится лЮбым. Любо да ладно снаружи, так же как и внутри. А может наоборот, кто знает. Думаешь, что лес прибираешь, а на самом деле в душе своей порядок наводишь — весело прищурился дед, глядя на мальца. Ну да теперь ты заниматься этим будешь. Теперь то ты знаешь как надо. А когда своими руками делать начнешь, много чего сам себе объяснишь и нового, о чем и не думал, откроешь.

Долго ли, коротко ли, а вот уже затрещали ветки в костре. Огонь не очень хотел разгораться. Тогда дед присел и подул в него. Костер сразу откликнулся и оживился. Со стороны это выглядело, будто дед вдохнул в огонь жизнь. Словно неведомый дух наполнял огонь Силой. Дед, будто что то, прошептал и ветер, взявшийся ниоткуда, подхватил его дыхание. Наверно, наблюдая со стороны, никто бы даже не обратил на это внимания. Но мальчишка видел, дед говорил с костром и ветром, на одном, только ему ведомом языке. Но, самое главное заключалось в том, что они ему отвечали. Они понимали друг друга. Это было настолько очевидно, что сомнений в этом у него просто не осталось.

- А зачем мы костер разжигаем? - поинтересовался Алеша.
- Что бы место пустило - как то загадочно, ответил Дед.
- А что это значит, пустило? - озадаченно поинтересовался мальчик.
- Ну вот смотри, огонь и свет внутри у человека. Помнишь?
- Помню, конечно - закивал мальчишка.
- Но этот огонь не в Явном мире как будто. Вот мы его подобие в явный мир и переносим. Внутри свет, снаружи свет. Душе раскрываться костер помогает. Так и место освещаем. Внутренним огнем и внешним. Одно другое поддерживает и выравнивает. Самый простой способ. Есть и другие конечно. Но по мне, чем проще - тем лучше. Сложности не от большого ума, говорят в народе. Сейчас правда под освещением места, бог знает что понимают люди. Но предки наши понимали, что в основе свет, что от души идет.
- Получается внутренний огонь, что в душе и костер будто сливаются? - задумался мальчик.
- Так я же так и говорю — улыбнулся дед. Сейчас костер наш помощник. Вот остался ты в лесу ночью, что делать будешь?
- Костер разводить!
- Почему?
- Ну незнаю, защита какая то. Он же тьму прогоняет. Тепло дает. Свет. Сердце греет.
- Верно говоришь. Сердце греет в первую очередь. Делает человек это, наверно, еще потому, что б внутренний его огонь тоже не погас. Приободрить себя. Подобие себя создать и помощника. Силу души не потерять чтобы. Давай Алеша вокруг поглядим. Что тебе видится?

Непонятно почему, но с дедом, он действительно начинал видеть жизнь во всем. То ли дед погружал его в какой-то неведомый мир, то ли от самого деда все вокруг оживало. Но только движение жизни будто наполняло пространство вокруг него. Все словно расцветало, тянулось к нему и наполнялось светом. Лес казался живым. Деревья был людьми. Каждое дерево такое же как соседнее, но все разные. Кроны их тянулись к солнцу, но в то же время раскинувшись вверху, они будто закрывали от ненастий молодые, неокрепшие деревья и других лесных обитателей. Своим желанием тянуться к солнцу они, как бы между прочим, не задумываясь, создавали внизу целый мир, который был домом для животных, птиц и других растений.

- Когда я смотрю на лес, мне всегда кажется что он живой — сказал Алеша.
- Так оно и есть. Разве ты в этом когда то сомневался? - хитро подмигнул ему дед. Давай посмотрим внимательнее. Похоже дерево на человека?
- Ну оно тоже живое — ответил Алеша.
- Но ходить оно может? - улыбнулся дед.
- Я таких не встречал - почесал затылок мальчишка.
- По правде говоря, я тоже — сказал дед и весело засмеялся. Но давай вот на что поглядим. Человека, так же как дерево, питает родная земля. От того земля-кормилица и для нас и для дерева. Как Мать ее почитали предки наши. «Мать - сыра земля» - говорили. Она же и опора наша. Без опоры то силы нету у человека. Не на что опереться в жизни про таких говорят. Так и у дерева. Нет земли родной - нет и корней. У человека корни его - это Род. Родные люди. Мать, Отец, Дедушка, Бабушка, Братья, Сестры. Раньше то помногу поколений родство помнили, не то что сейчас. Может от того тоже народ послабее стал, чем прежде был. Род ведь это опора как корни у дерева. Вот от того и говорят про человека, у которого земли родной нет, что он на ногах не стоит да корней своих не помнит. А коли так, откуда Сила земли у человека возьмется? Вот отпилим мы ствол от корней, долго ли то дерево простоит?
- Так оно и вовсе стоять не будет, да и не удержишь его что б стояло.
- То то и оно! Давай дальше смотреть. Вот лес. Это ж не одно дерево?
- Да их тут и не сосчитать! И все разные.
- Разные. Верно. В лесу не одно дерево растет, конечно. Их тут множество. Свой климат создают. Уют для жизни. Культуру, сказать можно даже. Одно слово то же общество, что и у людей. Но мне все же по душе больше слово Народ. Лес ведь разный бывает, как и народы. Есть рощи березовые, дубовые, кленовые и ясеневые. И все они уживаются друг с другом. А вот мандарины не растут в еловой тайге то отчего-то. Есть культурные растения, есть сорняки, есть дикоросы. Да только вот, часто не растут одинаковые деревья в разных условиях то и на разной земле. От того они и растут хорошо на своей земле только. У леса и границы свои собственные есть, словом как у людей. Есть где поддерживают друг друга деревья, а есть где ужиться не могут, потому, что одни у других жизнь забирают. В лесах места такие мрачные обычно. И человеку в них худо бывает.
- Точно как у нас в деревне- нахмурился Алеша.
- А с другой стороны. Лес, живет на родной земле и в таком климате стало быть не случайно. И вот представь, одно дерево решило бросить свой народ и переехать на другой край света, в другой лес. Мы то знаем с тобой, что дерево из лесу может переехать только без корней. А без корней это уже не дерево а пиломатериал или вовсе дрова. Так вот без корней приживется ли оно?
- Нет конечно - искренне удивился мальчик.
- А если с корнями взять да перевезти? - прищурился дед.
- Тогда возможно.
- Но приживется ли то дерево, не на своей земле то? Постоянно ему, чего то не хватать будет. То ли жарко, то ли сыро, то ли холодно, а то гляди и лес новый другой будет, что и охота жить пропадет. Вот и у людей так же. Хорошо да ладно на родной земле с людьми родными рядом, да в культуре своей. Культура родная для человека все равно, что родная земля под ногами. Сил от нее втрое прибавляется у человека.

Ты главное смотри на природу Алеша. Всегда смотри. Законы, что люди пишут меняются, меняются учения, взгляды людей, нравы их, а то, что в природе существует, тому уже тысячи лет. И Природа это подсказка к тому как правильно. Мудра она. Через нее мир Прави в нашем мире отражается.

А что за Мир Прави?- спросил Алеша.
Мир, в котором все правильно - только и ответил дед, и начал искать котелок для Иван-чая.

Книгу "Алёшкины сказки"  вы можете приобрести в нашем торговом представительстве в Москве, по адресу: м. Проспект Мира, с/к Олимпийский, Книжная ярмарка, 3 этаж, место 131. (График работы: среда - четверг, суббота - воскресенье, c 10:00 до 15:00 без перерыва). По вопросам оптовых заказов звоните: +79166472588, директор издательства - Ирийслав. 

А также вы можете оформить заказ данной книги в интернет-магазине РОДОВИЧ.РФ. 

3. Дудочка (Пляс), из книги СветоЗара "Алёшкины сказки"

Когда Алеша подошел к дому деда, тот сидел на заваленке и что то мастерил засапожным ножом, который он по обыкновению носил всегда с собой за голенищем сапога. Может от того он и назывался засапожным. А может и нож название происходит от того, что носят его возле ноги. На поясе или в сапоге. Он Всегда под рукой когда нужен. Может когда жизнь спасет, а может просто в хозяйстве пригодится. Нож ведь по разному можно использовать. Только не добрый человек как об оружии о нем думает. А вот созидатель, мастер по дереву например, может что то вырезать, красоту создать. Хозяйка пищу приготовить, деток накормить. Ну а знахарь или воин так и вообще жизнь ножом спасает иногда. Каждый по своему только. Одно слово не в ноже дело, а в человеке.
Нож был небольшой. К слову говоря, на поясе у деда был и поясной нож. Он был очень красивый с берестяной ручкой, но дед от чего то его никогда не использовал. Может ему было жалко его, а может была какая то другая, более веская причина Алеша тогда не знал.

Приглядевшись, малец увидел что же мастерил дед. Это была дудочка. Сделана она была из обычного камыша, на скорую руку. На Руси такие раньше называли сопелки, жалейки, дышалки. Каких только разновидностей не делали из тростника, камыша, дягиля и даже бересты. Редкий пастух обходился без дудочки. Про скоморохов, да странников-гусляров уж и вообще молчу. Уж не знаю почему, от скуки или по иной какой причине мастерили их люди. Да только играли на них все, кому не лень. И вроде как нотной грамоте не обучены были, а ведь играли. Чудеса. Может Душа сама так вела и пела. А тело уже за ней повторяло.
Тем временем, дед поднес дудочку к губам и заиграл. Полилась какая то жалобная мелодия. Может от того, говорили: «Жалейка плачет». Дед играл очень красиво. И тут Алеше показалось, что пространство вокруг него наполнилось чем то еще, кроме звука. Будто это был не просто звук дудочки, а словно, что то заволакивало пространство это и наполняло его чем то еще. Он не мог понять чем. Перед его глазами, а может и не глазами, тогда он не понял, поплыли какие то образы. Какие то печальные воспоминания вдруг нахлынули на него. Словно, волной воспоминаний окатило его с ног до головы. Он вспомнил как, когда то на рыбалке с отцом, он случайно наступил на лягушку и раздавил ее своим сапогом. Непонятно почему, именно сейчас он вспомнил об этом. Тогда, он тоже сокрушался и корил себя за это. Но сейчас, ему стало ее так жалко, будто это произошло только что. Душа его будто съежилась в тот момент. Похоже было что, само время повернулось вспять и сейчас он переживал те же чувства что и тогда. Где то в глубине себя, он почувствовал тяжесть и глубокую печаль. Он весь поник, и на глаза у мальчика навернулись слезы. Он, по детски, шмыгнул носом. В то же время, он видел это все, как бы со стороны. Будто не своими глазами, а глазами кого то еще, кто тогда присутствовал рядом. Образ был настолько яркий, что казалось он может подойти и взять себя за плечо. Но тут дед перестал играть. Этот яркий образ, будто растворился в воздухе, как мираж. Остался только Алеша, с накатившимися на глаза слезами.

Дед посмотрел на него, лукаво усмехнулся и глаза его загорелись, как то по мальчишески озорно. Он перевел дыхание и снова заиграл. На это раз, он играл какую то веселую народную песню. Алеша уже слышал ее раньше, но слов не помнил. Ее пели казаки вроде на какой то ярмарке. На лице Алеши, сама собой пробежала улыбка. Пространство вокруг него искрящийся туман заволакивал. Казалось, маленькие светлячки окружили его. Сколько хватало звука, столько и казалось был этот туман. В груди, от этих искр, будто вспыхнул огонек. Который, скоро превратился в пламя и это пламя невозможно было остановить. Жар становился все сильнее и словно рвался из груди. Будто огонь что был внутри хотел слиться с искрами, что были вокруг. Сам того не понимая, он стал двигаться. Не то чтобы он не хотел этого. Казалось, что он может остановиться когда захочет, но тело само уже приплясывало в такт музыке, и эти движения были такие естественные, что и останавливать их не хотелось. Тогда, он просто решил отпустить тело, и оно начало само выделывать такое, чему Алеша никогда и не учился, и от того знать не знал что так умеет. Его охватило невероятное чувство Воодушевления, словно, он и правда находился в самой Душе. Было так Радостно, весело и легко. Он начал присвистывать в такт и из груди, будто сама, рвалась песня, слов которой он не знал. Тело было само по себе, а он Алеша был не в нем. Была невероятная легкость движения, и вместе с тем, это движение было наполнено невероятной силой. Ему казалось, что сейчас он мог запросто запрыгнуть на дом. Небыло никакой усталости и он засомневался, что может контролировать его. Но вот чудеса, оно оставалось ему послушным. Просто двигалось в ритме музыки, но вот оно уже не хотело останавливаться. Вместо своего тела, теперь ему казалось, что он чувствовал все пространство вокруг и все, что в нем находилось. Словно, он был совсем не мальчик, а богатырь и уже занимал все пространство, что светилось вокруг него. Если бы, какой соседский мальчишка выстрелил в него из рогатки, он бы мог спокойно увидеть камень летящий в него и поймать. Непонятно откуда, но он твердо знал это. Сейчас, он был уверен, что его ничто и никто не остановит. Это было чувство безграничной уверенности в своих силах.

Неизвестно, сколько бы он еще танцевал, если бы дед не остановился. Мало по малу мальчишка остановился тоже. Искрящийся туман рассеивался. Но оставалось ощущение, что вокруг него осталась какая то радужная оболочка. Она переливалась, как мыльный пузырь на солнце. Едва переведя дух, они с дедом весело засмеялись, глядя друг на друга.

- А раньше то, Алеха, под нашу дудку весь мир плясал!! - закричал дед.
- Да как же так у тебя получается играть?! И ног не остановишь даже !!― закричал в ответ раззадоренный мальчишка.
- Да просто все! От души играю! - засмеялся дед. Понравилась тебе моя дудочка?
- Еще бы не понравилась! Заиграл и печаль прочь!- ответил малец.
- Вот так, в старину говорили: «Заиграешь и душа свернется, а потом развернется»!! Много мудрости на Руси припасено. Наверно, больше чем по всему остальному свету. Вот сам посмотри, ноги то сами в пляс пошли. От чего так?
- Сам не знаю. Захотелось им - почесал затылок Алеша.
- Ногам то? - прищурился дед.
- Незнаю. Нет, точно не ногам!
- Ногам, что ли радостно стало? - хитро улыбнулся деде.
- Внутри где то!
- Точно! Сначала Душе стало радостно. Огонь в ней вспыхнул, а потом и свет полился из тебя в мир. Словно, струны какие знакомые в тебе задели. Что знал всегда, но что никто никогда не рассказывал. Ты слился с музыкой. Душа парить начала. А Тело уже куда Душа само пошло. Так то, Алешка. Душа же все чувствует, лучше чем Тело. Ярче, полнее что ли. И все что чувствует она в себя впитывает, ну как губка. Все без разбора. Вот шел человек мимо, настроение у него плохое было, он только глянул на тебя, и у тебя тоже настроение упало. Тяжелый взгляд говорят про таких. А другой, улыбнулся тебе и ты в ответ ему отчего то улыбаешься. И обоим стало легко. Душой поговорили. Раньше то, люди так плотно не жили как сейчас. Может от того, широта Души у их была по-более и сила. «Широка Душа у Русского человека ― словно сама Русь-Матушка» - так сказывали. Или просто говорили: «Широкой Души Человек». Такой человек может последнее отдать, что б помочь кому то. От того, что он живет не в Теле а в Душе. А тело для него вроде как рубаха. Рубаха то твое движение за телом повторяет? Вот так и тело за душой. Движение от души всегда идет. Для того нам руки и ноги даны, что б в плотном мире души порывы воплощать. Раньше то, все на Руси жили душой, а теперь все больше телом. От того может и потерять его так бояться. А еще бывало, в соседней деревне у родни несчастье какое приключилось, а человек за много верст себе места не находит. Все она чувствует. Много слов в Русском языке, что относятся к чувствам души. Сам поискать можешь, если не поленишься. Не во всех языках, от чего слова то такие есть, кстати.

То что Душа принимает и сохраняет. От того и память то не в голове образуется, как сейчас понимают, а в самой Душе. Ну и конечно необдуманные слова могут ранить Душу, да колкости. От того может и слово Проклятье есть у нас. Прокалывают Душу может? А она, куда больно или обидно, уже не идет. Может потому, бабки-ворожеи иголочки втыкали в белье. Тело то вроде не чувствует, а Душа, хочешь не хочешь знает.
Одним словом, Слушать надо ее. Просто слушать. Ну и слышать конечно. А для этого надо, что бы Тело и Голова не мешали. Надо Спросить себя: «А что я чувствую» ?! И она сама с тобой заговорит. А ты знай себе слушай, да не перебивай. Просто все!

А ведь раньше, Алеша, Пляс он ведь не простой на Руси был. Им и боль из тела выводили после труда. Телу то больно где напряжение есть. А нет напряжения и боль уходит. Так больных на ноги ставили даже. И воинов обучали, премудростям воинской науки. Ну и обряды разные проводили в танце. Вот к примеру, Хоровод. От чего его по кругу водят за руки взявшись? Ведь Солнце наше как называли предки наши? Молодое Ярило, ну а старое Хорсом называли. Вот и выходит Хорс (Солнце), Вод (Водить). Много всего в культуре родной нашей сокрыто. Она Глубока мудрость наша и мелочей не нужных в ней нет!

А ту дудочку ,Алеше, дед подарил тогда. Пусть играет себе на здоровье, да другим на радость. Инструмент в руках завсегда полезнее, чем на пыльной полке. Да и ведь ничего не жалко для близкого человека. А руки сами вспомнят, что да как, коли Душа уже сама тянется к тому.

Книгу "Алёшкины сказки"  вы можете приобрести в нашем торговом представительстве в Москве, по адресу: м. Проспект Мира, с/к Олимпийский, Книжная ярмарка, 3 этаж, место 131. (График работы: среда - четверг, суббота - воскресенье, c 10:00 до 15:00 без перерыва). По вопросам оптовых заказов звоните: +79166472588, директор издательства - Ирийслав. 

А также вы можете оформить заказ данной книги в интернет-магазине РОДОВИЧ.РФ. 

2. Костёр (Искра), из книги СветоЗара "Алёшкины сказки"

Долго ли, коротко ли, а с той поры, как Алеша посидел с дедом на лавочке, вопросов становилось все больше. Ноги будто сами привели его к теперь уже знакомому дому. Дед, сидел на заваленке и встретил его как будто они знали друг друга уже давным давно. А мальчик, про себя отметил, что и правда будто не в гости, а домой вернулся. Все в доме у деда было уютно, да так ладно и основательно, что казалось, что с самого порога ты попал в то самое место силы, о котором прошлый раз говорил дед. Тут тебе всегда рады. Всегда встретят и приютят. Было так спокойно и легко, как бывает только в деревянном доме. И прямо от стен чувствовалась сила, которая будто питала тебя. К слову говоря, жили дедушка с бабушкой очень просто. Деревянный сруб. Что внутри, что снаружи. Печка, стол, да две лавки. Это пока все, что приметил Алеша в той избе. Хотя, внутри стены будто светились, ровным желтым светом. Может от того и было тут так легко и уютно.

Дед поставил самовар. Любили раньше на Руси задушевные беседы за Иван-чаем. Может от того, что не спешили никуда, а может послушать любили друг друга. Как не возьми а все ж родные. Одним словом, люди сядут бывало поговорить да глядишь и песню споют какую. Коли тяжело на душе, то затянут грустную, а веселую весело так, да глядишь еще и в пляс пойдут . Да так задорно, что и не остановишь потом. И редко кто мог удержаться в стороне от веселья. Может от того, что оно было искреннее. «От чистого сердца», как в народе говорят. Кстати, не припомню я чтоб на грустных песнях заканчивали те посиделки. Может от того, что в те грустные песни всю свою грусть да печаль сливали? Бывало Споют все вместе и будто легче всем на душе стало. Светло и радостно. «Как камень с души свалился» -говорили. Вроде как пришел к соседу и грустно тебе было, спели и всего то. А вона как не проста песня то на Руси была!! Чудно одним словом! Сейчас то не так часто поют. Да только песни те до сих пор в народе живут. От того и зовутся Народными.

Правда то или нет, мне неведомо, да только к психологам в то время никто не ходил. Да и не было их, от того, что к друзьям да соседям ходили, да и помогали друг дружке люди русские. От всей души, да от чистого сердца опять же. А может не было тех странных психологов потому, что каждый сам в то время на Руси-Матушке Душу видел, да понимал больше, чем многие ученые люди сейчас. Одним словом загадка. Ну да ладно. В другой раз об этом. Будет еще случай.

Сели значит.

Тут Дед и спрашивает: «Ну, что надумал Алеха?!»
- Запали мне в голову слова про Душу, что ты на лавке тогда говорил дедушка. Как ее открыть то?
- Открыть то? Открыть не сложно. Да и нет в мире ничего сложного. Тому кто ищет, мир сам открывается. А ты знай себе смотри, да слушай его - лишь усмехнулся дед. Только слушать надо правильно. А давай ка мы с тобой костер заведем?!
На дворе уже начиналась осень и по осеннему накрапывал мелкий дождик.
- Так ведь дождь на дворе то! - мальчуган посмотрел в окно.
- Ну то не беда-хитро прищурившись сказал дед.
Он вышел на крыльцо. Взглянул на дождевые тучи, что висели прямо над домом. Прошептал что то себе под нос (что Алеша не расслышал). Улыбнулся. В тот момент он будто заискрился, а может это только Алеше показалось. Сложил мозолистые лодони в горсть. Поднес их к губам и подул в них, направляя в небо и поворачиваясь в ту сторону, куда он как бы сдувал тучи. Потом, еще что то прошептал и вернулся в хату, допивать чай.

Молча они просидели несколько минут и вдруг сквозь оконное стекло на стол упал лучик света. Мальчик глянул в окно и увидел, что там будто все расцвело.
- Пойдем ― лишь сказал дед.
Вместе они вышли на крыльцо и Алеша не поверил своим глазам. Ветер, взявшийся будто ниоткуда, колыхал верхушки деревьев, что стояли неподалеку. Он разгонял тучи в тут сторону куда несколько минут назад подул дед. Будто огромная метла мела и очищала дорогу Солнцу.
Неспешно, без лишних движений дед подошел к поленнице, взял топор и начал колоть дрова. В его движениях не было никакой суеты и спешки, и в месте с тем они были наполнены какой то непонятной силой. Казалось, что это не топор колол дрова, а сами дрова, понимая что не в силах противостоять деду, раскалывались на части. Он будто просто указывал топором где нужно расколоться. Вроде это было привычное дело для Алеши. Он Видел как колят дрова не раз и не два, да и самому приходилось колоть. Но то ли дед это делал как то по иному, то ли вкладывал какой то иной смысл в это действие, но сила которая буквально разливалась вокруг не оставляла сомнений, что присутствовало в его деле что то еще, кроме деда, топора и дров.
Соорудив небольшой костерок поодаль, на лужайке дед хитро прищурился.
- Ну зажигай внучек.
- Так спичек у меня нету. Чем поджигать? - малец с недоумением посмотрел на деда.
- Во дела!! И как же раньше люди жили, без спичек то?! - шутливо нахмурился дед.

Между тем, Алеша уже ожидал очередного чуда и уже был готов к тому, что дед взглядом воспламенит костер или поводит руками и огонь сам загорится, а может молния ударит прямо в костер. Одним словом он был готов ко всевозможным чудесам. Однако дед, просто порылся в кармане и достал какую то полоску железа, а может это был изогнутый гвоздь и камень. Одним движением, ударив «гвоздем» он высек о кремень искру и она попав на стружку загорелась. Пламя все разгоралось и дрова будто оживали. Огонь словно мурлыкал и приветствовал их с дедом. Он был ласковым и каким то родным, как котенок. Дровишки начали весело потрескивать и вокруг стало как то уютно и тепло. Все дрова занялись и горели ровно. Вдруг, откуда не возьмись налетел порыв осеннего ветра. Весь огонь будто сразу откликнулся ему. Будто огонь хотел сорваться вместе с ветром и лететь туда куда и он. Костер будто задышал и загудел, словно что то хотел сказать. Но это были одни гласные звуки и потому было не очень понятно, что именно он хотел сказать. Он набирал силу и разгорался все сильнее. Казалось он окреп и стал очень уверен в своей силе. Все ярче и теплее становилось возле него. Теперь он уже не казался таким безобидным каким был сначала и малец отступил немного назад, что б не обжечься. Языки пламени, словно плясали на ветру. Казалось это был и правда какой то танец, похожий то ли на хоровод, то ли на казачью пляску. Да!! Сам костер был живой! Такой же живой как и они с дедом возле него! Почему то раньше мысли о том, что костер может быть живой, Алеше в голову не приходили. А теперь, он словно увидел его иначе. Будто разглядел, то чего раньше не видел.
- Что видишь, внучек? - дед лукаво улыбнулся, будто читал его мысли.
- Костер то будто живой!! Такой же как и мы ― чуть не задохнулся от радости мальчишка.

Дед лишь как то по мальчишески рассмеялся в ответ и Алеша заметил как заискрились его глаза и вокруг стало будто еще светлее.

- Нынче Не многие люди это замечают. Раньше то побольше понимали. Глубже видели. В суть смотрели. Может от того и звали Ведунами, тех кто видел это? А теприча смотрят, да вот не все видят.

Вот и давай поглядим с тобой Алешка. Огонь, ведь тот же человек. От него тепло как от человека, он может и согреть и накормить. Высушит Одежду, пищу приготовит. Если человек сильный то он все болезни и хвори спалит в себе, как огонь, что сожжет все чужеродное. Кому то он дорогу освещает и путь указывает. Для кого то он родной, как домашний очаг и ласковый. Ну а для кого то он может и бедой обернуться. Может дом спалить или обжечь ненароком. Несчастье принести. От него глаза разъедает Дым, копоть, запах опять же кому то покажется неприятным. Одним словом он разный для каждого. Ну словно человек. Но суть то у него одна и та же как ни крути. Проявления разные. Одно слово - Огонь!!
В старину его называли одни Семаргл. За одного из Богов почитали. Другие Крес. Живой огонь так называли, который путем вытирания из дерева получали. От того наверно и прибор для извлечение огня Кресало или Огниво называли. Ну да ты его видел уже. А от того может и крестьянин на Руси название есть. Только раньше он был КресЯнин. Огнепоклонник по тепершнему или Огнещанин. Тот кто поклонялся огню и за живого его принимал и почитал. Может От того, что видел так же. Во многих селениях так было. До сих пор в нашей культуре многое сохранилось с тех дней. От того в нашем языке остались такие выражения: «Человек горит» или «Загорелся» говорят про тех, кто в движении и деятельный очень. Или «Потух», «Перегорел», «Жизнь в нем еле теплица» к примеру. Отчего мы сравниваем человека с огнем? Может от того, что в каждом из нас горит такой же огонь внутри, который несет свет и тепло. И огонь этот может быть часть того, что мы люди называем Душой?
- Огонь часть Души... - медленно повторил мальчик.
- А может от того до сих пор бабки-ворожеи огневицей порчу снимают. Душу чистят так они говорят от порчи. А ведь раньше Алеша как было, людей после смерти не хоронили на кладбищах как теперича, а сооружали Кроды, погребальные Костры, на них и сжигали умерших. К-Роду Небесному отправляли. Не от того ли чтоб Души их чистыми в Небеса отправлялись к родным. Да ты вокруг посмотри повнимательнее сам найдешь. Вот например, в память о погибших войнах на Руси издревна вечный огонь возжигали и поддерживали. Традиция эта жива и по сей день. От того, это делают, что бы Одушевить храброй павших в битве войнов. Отдавших жизнь за свою Родину. Потому для нас они вечно живы и с нами.
Вот сколько всего можно увидеть, если присмотреться повнимательнее. Все это видят по твоему, Алешка?!
- Не знаю, я так глубоко не заглядывал никогда ― немного растерявшись сказал мальчик.
- Давай теперь поглядим на другое. Без чего огонь гореть не будет?
- Без дров - быстро нашелся мальчик.
- Само собой! Ты смотри на костер то ― улыбнулся дед. Смотри и думай. Мы не спешим никуда. В спешке всегда мимо сути проскочишь.
- Без чего еще то? Ну-у незнаю. - протянул он.
В голове крутилось: «Спичек, Спичек», но эту мысль он отбросил, потому что видел, что деду они оказались без надобности.
- Костер на чем у нас? - спросил дед.
- На земле - ответил мальчик.
- Хорошо. Земля значит опора для Огня. Без опоры выходит и огонь не может. Дальше думай.
Вдруг Алеша вспомнил как огонь преобразился когда уловил порыв ветра.
- Ветер ! ― выпалил он.
- Верно говоришь! Но про ветер отдельно поговорим, будет еще время и до него доберемся. Назовем пока его Воздух. Вот смотри, что выходит. Нашему Огню как не крути опора нужна, ну как Душе Тело, так пока скажем. Дрова для Души это Впечатления выходит, что питают Душу. То от чего появляется Радость или печаль. Не по Душе дело или дров мало, костер маленький так и будет. Ну а Воздух это Дух, что наполняет Душу Силой. А если огнем подогреем воду то получим облако пара. Пар еще одна составляющая Души кстати. От того может и говорят, что «Душа Парит». Ну летит значит. Ну да не все сразу. Но началось то все с чего? - дед многозначительно поднял палец вверх.
- С Искры ― вдруг сообразил мальчик.
- Вот именно ― улыбнулся дед в бороду. Не даром на Руси все делали от сердца.
- Искренность то слово тебе знакомо?- с хитрой усмешкой спросил дед.
- Знакомо конечно, но раньше о его смысле я как то не задумывался.
- Коли человек искренний, то этой искрой он может в себе зажечь огонь. Огонь как известно несет свет и тепло другим людям. И очищает от всякой скверны, что в душе образуется от обид и тревог напрасных. А когда человек начинает жить по душе, то есть делать то, к чему у него желание появляется, то он питать душу свою этим начинает и огонь еще больше разгорается. А как известно за душой и тело начинает двигаться. От того и в руках все спорится. И от того он Радость испытывает, когда достаточно света этого в нем. Когда ему дело по его душе. Вот так Душа сама раскрывается и наполняется светом. И в то что ты делаешь, ты вкладываешь часть своей души, сам об этом не думая. Просто хочется тебе, что б и вокруг было Светло да Ладно. Видишь как просто все.

Они немного помолчали наслаждаясь теплом от костра.

- А то, что мы сжигаем дерево не плохо? Мы же уничтожаем его! - спросил вдруг Алешка.
- Так костер то мы из каких дров собрали?
- Из сухих ― ответил малец.
- Сухое дерево только того и ждет, что б его освободили. Его век в этом мире закончен. Может от того, оно и так горит хорошо. Только что срубленное легко то и не зажжешь. Оно будто цепляется за жизнь. А сухому огонь это самый быстрый путь в следующий мир. Жизнь ведь она безконечна Алешка.

Между тем Костер уже догорел и от него остались одни угли. Но странное дело, тепло никуда не ушло. Оно будто стало еще ощутимее. Вроде и огня уже нет, а от него все еще тепло. Как теплые воспоминания о ком то близком и родном.

На том они попрощались и пошли каждый по своим делам, какие могут быть только у мальчишки, который только начинал познавать мир и деда.

Книгу "Алёшкины сказки"  вы можете приобрести в нашем торговом представительстве в Москве, по адресу: м. Проспект Мира, с/к Олимпийский, Книжная ярмарка, 3 этаж, место 131. (График работы: среда - четверг, суббота - воскресенье, c 10:00 до 15:00 без перерыва). По вопросам оптовых заказов звоните: +79166472588, директор издательства - Ирийслав. 

А также вы можете оформить заказ данной книги в интернет-магазине РОДОВИЧ.РФ. 

1. Лавочка (Место Силы), из книги СветоЗара "Алёшкины сказки"

Жили были дед да бабка. На своем хуторке близь населенной деревушки. Жили не тужили. Сами по себе. Наслаждались покоем и природой. Одним словом в Радости. И часто, мимо них ходили жители, деревни, что рядом. Кто в лес за грибами и ягодами, а кто по делам в другую деревню. Стояла у тропинки на входе в лес лавочка. Дед, как то захотел, да и поставил. Да такая ладная она получилась, что редкий путник, с той поры, прошел мимо той лавочки не присев. Волшебство да и только. Идет человек мимо, да сядет. Посидел и снова пошел по делам. Да только многие кто в другую деревню или город направлялись, почему-то шли обратно домой. Чудно прямо. Ну многие то не замечали, а вот мальчишка, что жил на окраине деревушки приметил. И стало ему жуть как интересно о чего так. Вот в одно утро пришел он к деду, встал и смотрит через изгородь. Заборов то дед не ставил вокруг дома, так название одно изгородь, по пояс выходила. Да только не помнит никто в той деревне, что б кто то из деревенских или приезжих ее переступил. Подойдут посмотрят да стоят как вкопанные. Будто сила какая не пущает. Да и вроде как, видно и двор и дом и нет необходимости лезти через изгородь то. Однако видно не простая изгородь была. Ну да в другой раз о том. Вышел дед из дому, да такой силой от него повеяло будто и не дед перед ним а богатырь былинный, о которых в сказках рассказывают, малец весь обмер от неожиданности. Будто ноги в землю вросли поколено. Но как говорят в народе взялся за гуж не говори что не дюж. Мальчишка поздоровался с дедом, то на Руси всегда принято было сперва пожелать здоровья человеку, а потом уже и расспрашивать или сказ свой сказывать. А как спросить не знает. А дед знай усмехается в бороду будто его и ждал. Ну заходи внучек, видно важное дело тебя привело. Раньше то на Руси-Матушке все родными друг друга считали. От того и называли себя Народ, т.е. Наш Род. Сели они за стол, дед поставил самовар. За чаем то всегда веселее беседа, да душевнее. Ну сказывай говорит. Ну тут и выложил ему малец. Как вот так говорит, лавочка волшебная что ли у тебя дедушка? Отчего все на нее садятся, а потом те кто в город собирались обратно идут. Да не просто идут а еще и радостные такие. А кое кто и песни поет даже. Дед Усмехнулся, погладил бороду, да и спрашивает:

- А ты сам то сидел на той лавке?
- Нет, не сидел. - отвечает малец.
- Значит ты набрался храбрости прийти спросить, а до лавки так и не дошел?
- Так я думал там секрет какой то?
- Секрет говоришь?! - засмеялся дед.
- Секрет есть. Да только секреты открываются тем, кто их открывать пытается, вопросы сам себе задает, а не просто расспрашивает о них. Ну да ладно, ты же на окраине живешь?
- Да, в самом крайнем доме.
- Так это и хорошо даже, что в крайнем. Давно живу я здесь внучек. Но никто до этого дня меня не спросил о лавочке. Не интересно никому в деревне, дел много у всех, очень быстро живут там. То одно, то другое отвлекает. Думать то некогда. Что под ногами не видят. А ты на окраине и вон какой наблюдательный получился. Пойдем, посмотрим на лавочку вместе, может приметишь чего другие не видят.

С того и началось знакомство мальчика Алеши с очень не простым дедом.

Долго ли, коротко ли, пришли они к лавочке. Стояла она аккурат возле раскидистой ели. Во многих деревнях так принято было, к слову сказать. Присели. Тут дед возми да и спроси:

-Зачем мы пришли с тобой сюда?
-Как зачем? - растерялся малец. За секретом.
-Ах да секрет, секрет.... А давай сначала поглядим вокруг, что видишь?
Задумался малец, об этом как то он и не думал, что вокруг глядеть надо. Он то думал, только о лавочке.
-Нуууу как что? - затянул было он.
Да ты не стесняйся, что видишь то и говори. Не криви душой. На Руси не принято кривить душой. Как есть так и молви.
-Вижу Лес, тропинку, вот зеленая трава, елка вот возле лавочки растет.
-А слышишь чего нибудь?- лишь ухмыльнулся в бороду дед.
-Птички в лесу поют, что то. Вот Ручеек рядом журчит.
-Хорошо тебе тут сидится? Что душа тебе говорит? -продолжал улыбаться дед.
И тут Алеша почувствовал, что красивее места он в жизни своей еще не видел. Будто все вокруг ожило и стало таким родным. Будто лес, в который вела тропинка это вовсе и не лес, а люди великаны, которые приветливо машут ему своими руками с листьями. И все они такие же разные, как люди в его деревне. А птицы поют свою песню не просто так, а приветствуют его и почему то радуются просто тому, что он есть. Алеше стало так от этого радостно, что он будто стал легким как пушинка. Казалось, что он мог бы сейчас взлететь вместе с птицами. Ветер ласкал его волосы, будто кто то такой родной. И тут ветер отогнал облако, которое до сих пор закрывало солнышко. И солнышко тоже улыбнулось ему. От этой улыбки стало так тепло и уютно, что он понял, что места где так хорошо наверно нет больше нигде. И найти, что то лучше и роднее просто невозможно. А вернее это просто не нужно, потому, что все уже здесь, вокруг. Вдруг он понял, что не ощущает себя собой, будто он растворился в том, что было вокруг.Стал частью всего. Будто он сам был таким же великаном как деревья и вместе с тем легким как перышко.
-Эй, малец — прозвучал, где то далеко голос деда.
-Ааа — это все, что он смог сказать. И рот его остался открытым.
-А про лавочку то ты не забыл?- он все еще улыбался, но уже как то по другому. Будто посмеивался над ним. Будто это не сам малец увидел все вокруг, а дед как художник нарисовал картину, в которую можно было войти и пощупать все, что в ней было. Будто это был тот же знакомый но совершенно другой мир и он был там хозяином. Было ощущение, что он может изменить там все,что захочет.
-Про лавочку ? - лишь повторил его слова малец.
-Ну да, мы же сидим на ней. Секрет! Помнишь?
И тут Алеше вдруг стало ясно, что секрета вовсе и нет! Дело совсем не в лавочке. Вернее она была настолько удобная, что о ней он перестал думать как только сел. В то же время, она была настолько проста и красива, что удержаться и не сесть было просто не возможно. Она будто манила к себе. Будто от нее исходила какая то сила. Может потому, что она была сделана из простых, толстых дубовых досок. Но когда ты садился, то тебе открывался настолько завораживающий вид, что о лавочке ты больше не вспоминал. На тебя будто накатывала волна образов. В них вроде и не было ничего нового, просто пока шел ты их не видел. Все было так просто.
-Наверно нет никакого секрета?- предположил малец.
-Как посмотреть...- ответил дед. С одной стороны, и лавка да лавка. Стоит у дороги. Идет себе мимо человек, и мысли его с ним идут куда то. И вдруг, замечает он простую лавку. А лавки как известно, что б на них сидеть. Вот подошел он и присел. Закрыл глаза и мысли его остановились. Открыл и словно заново посмотрел на мир, другими глазами. Будто до этого он плыл по реке «мышления» и у него одна голова торчала, а картинки так и мелькали перед глазами, да все быстро, что и сообразить не успеешь. Цели, планы и тд. А вот он нырнул с головой в эту реку и увидел там, что то. Каждый там увидит свое. Вот это называется «выйти в разум». Разум решает только существенные задачи. Его задача увидеть основы, саму суть. От того в русском языке есть существительные, т.е. Существенные слова. Они Отвечают на вопрос: Кто? Что? А что увидел путник, когда сел? Красоту да и только. Нашу прекрасную Природу. На Руси любое слово не случайное. Есть у нас Род, родные люди значит. А При Роде все, что окружает тот Род. Вот и получается, что Природа это нам родное, такое же как близкие люди. А люди возвращаются не потому, что я силой их возвращаю. Силу и ту с умом использовать надобно. Чувствуют они, что роднее ничего не найти и суета их в основном пустая. Все что они ищут, здесь уже. Жизнь сейчас и здесь, а не в другом месте неведомом. Такие Места, где человек особенно хорошо начинает чувствовать называют места силы. В таких местах люди разное чувствуют, в них душа раскрывается.
-Дедушка, так а я то глаза не закрывал!
-Ты смышленый малец. Глаза закрывать надо тому, у кого очи не видят уже ничего. И в голове покоя нет. Очевидные вещи люди не замечают теперь. Не видят. То, что ты увидел, видит не каждый. Это увидеть может только тот, кто в Ладу с собой. В Ладу человек, значит душа его разворачивается и чувствует все. Потому мы и говорим сочувствие, сопереживание. Человек соединяется с другим душой. Единым с другим человеком или природой становится. Отдавать начинает. Душа ведь она у всего есть, даже у этой лавочки. Ведь я Ее делал, вот и вложил свою душу. А если нет Лада, то человек всегда в напряжении телом или умом, а значит душа его сжимается. Вот он и тянет к себе все. Ну а боится он, так она и вовсе в пятки уйдет, что и ног не поднимешь.
-А когда душа раскрывается? -спросил Алеша.
-Молодец ты Алеха, вопросы умеешь задавать. Вот в другой раз приходи, самовар поставим, сам на все и ответишь.

На том дед встал и пошел к дому. А малец, посидел еще немного, а потом тоже пошел домой, напевая песню без слов, которую раньше вроде и не слышал, но мелодия ему была будто родная.

Книгу "Алёшкины сказки"  вы можете приобрести в нашем торговом представительстве в Москве, по адресу: м. Проспект Мира, с/к Олимпийский, Книжная ярмарка, 3 этаж, место 131. (График работы: среда - четверг, суббота - воскресенье, c 10:00 до 15:00 без перерыва). По вопросам оптовых заказов звоните: +79166472588, директор издательства - Ирийслав. 

А также вы можете оформить заказ данной книги в интернет-магазине РОДОВИЧ.РФ. 

Глава 21. Как закончилось время мифическое, нам от предков в сказаниях данное

И прошло с тех пор немало зим и немало лет. Словно воды речные, утекали века сквозь пальцы. И всё дальше расселялись по земле племена славянские — поляне, древляне, радимичи, кривичи, вятичи, бодричи, лютичи…

Объединялись и разделялись, строили города, образовывали государства. Далеко разошлись они по Земле-матушке, в походы дальние уходили дружины — за всеми старым богам не углядеть. Чтобы отбивать атаки вражеские, нужны стали людям князья сильные, нужны смелые воины и многие воинские умения. Да и между собой воевать принялись князья, и понадобились людям новые ратные боги — боги войны.

С тех пор как отдал Сварог власть в Ирии своим сыновьям, сам Перун стал у людей первым воином, главным богом дружины княжеской. Не Семаргл и не Дажьбог — стал Перун Сварогу главным наследником, главным богом он стал светлого Ирия.

А мрачный Триглав затаил обиду: после того, что случилось, считал он себя самым сильным, ведь объединял он силу всех трёх миров! И тогда Сварог, Перун и Дажьбог отдали ему часть своей силы, и стал с тех пор Триглав объединять ещё отца, сына и духовный свет. Ездил повсюду Триглав на чёрной лошади, а на одежде его змея была вышита треугольником. Поклонялись Триглаву люди, ставили его изображения на постаменты, обтянутые чёрным сукном, и следили жрецы Триглава, чтобы никто не смел поднимать золотые повязки, что закрывали все лики бога.

И пришли к людям Триглава помощники — боги воинской доблести: неудержимый Яровит с большим золотым щитом, сражающийся за жизнь ради чести, Радегаст, бог молодых воинов и бранной славы, как и все воины древнеславянские, одетый в красное. Больше всего любили наши предки этот яркий, красный, красивый цвет! Помогали Перуну с Триглавом и другие боги: семиликий Руевит, владыка победы, тоже всегда одетый в одежды алые, был главным богом воинственного племени руян. Семь его голов, смотревших во все стороны, венчал единый шлем, за поясом было у Руевита семь мечей, а восьмой меч он перед собой держал. И никому не дано было вырвать из его могучей руки этот меч! Поревит четырёхголовый со вторым лицом на груди стал богом мирного договора, а Поренут — покровителем мореплавателей. У Поренута было четыре лица, которыми следил он за всеми четырьмя ветрами, детьми Стрибога, Северным ветром, Южным, Восточным и Западным.

И кое-где этих новых богов почитать стали люди больше прежних — потеснили они древних славянских покровителей. И всё новых и новых битв требовал Перун. И всё больше воевали люди, и всё чаще со стоном летали над полями сражений Карна [богиня скорби и погребального плача, сестра Жели, дочь Кощея и Морены] и Желя, оплакивая погибших. Но самым смелым воинам, павшим на поле брани, подносила Перыня чашу сначала с мёртвой водой, а потом с водой живою. И затягивались их раны, и становились те воины вечными спутниками Перуна, жителями Синей Сварги.

Западным славянам заменил отца богов Свентовит [четырёхликий бог-творец, позднейшее воплощение Сварога], он нести стал им силу Сварогову. Четырёхликий, как и Сварог, следил Свентовит за всеми сторонами света. Был он воином-всадником и всегда скакал на белой лошади, а по ночам выезжал, чтобы сокрушать врагов славянских, и тогда его белоснежная священная лошадь возвращалась утром, грязью забрызганная. По поступи белого коня Свентовита гадали о будущем — проводили его через скрещенные копья, и если белоснежный красавец начинал движение с правой ноги, то бывало задуманное удачным, а если с левой, то дурным считалось такое предзнаменование. До сего дня говорят, если что-то не ладится: «Не с той ноги встал!»

В руке Свентовит рог с мёдом держал, рог изобилия, и потому считался он ещё и плодородным, светлым, дарующим изобилие, праздничным богом. Имя его родилось из слова «свет» и ещё из слова «свято», которым славяне обозначали любые праздники. Из-за этого и время праздников древние славяне всегда называли «святым» временем.

Да, всё сложнее становилась жизнь людей, и всё больше новых богов приходило к ним на помощь. Родились они когда-то из искорок, упавших с Алатыря-камня, но жили тихо и незаметно до тех пор, пока не понадобились людям. А теперь стали полноправными богами — не главными, но важными.

Проверяющим, судьёй от мира Прави отправился в Явный мир бог Прове [бог правосудия] — он следил за тем, чтобы люди исполняли на земле Законы Свароговы, высеченные на камне Алатыре. А на горе Хвангуре в Кощеевом дворце поселился Сива — древний бог разрушения, ответственный за осеннее увядание природы. Он стал помощником Велеса и Ярилы. Сива охранял чудесный колодец с живительными водами, рядом с которым бил огненный столб до неба, — он возник на том месте, где был когда-то солнечный Дажьбог прикован. А помощница Сивы Сида родилась, чтобы стать хранительницей пути в Навь, провожатой умерших.

Всё больше знаний накапливалось у людей, и им принялся помогать Числобог — бог времени и звездочётства, знаков и чисел. А добрый бог Барма, бог молитвы, помогал Агуне и носил богам в Ирий людские послания — с утра и до вечера летал он по небу верхом на волшебном лебеде.

Нрав у него был мягкий, но если разозлить Барму, мог он и в ярость впасть, и тогда от него лучше было держаться подальше. Вот однажды разгневался Барма на жену свою Тарусу и чуть было не убил за то, что влюбилась она в брата Дивы-Додолы, сына Дыя-Дивия. И тогда ушла Таруса жить под землю и вместе с собой увела многие народы удивительные — тех самых дивьих людей, что жили когда-то на окраинах славянского мира.

И с тех пор не стало людей Дивия на земле — спустились они в подземные города. Там, в пещерах Пановых гор на Волге, их приютили подземные жители паны, что вели свой род от Пана Виевича, младшего сына воеводы Навьего царства. Но так как были те дивьи люди [небывалые существа, живущие на окраинах мира] людьми мастеровыми и умелыми, обустроили они свою жизнь в недрах гор очень даже неплохо: есть у них в пещерах терема расписные, светлые, добывают они там руду и самоцветы, а сами те люди удивительные по-прежнему прекрасны и мудры. Говорят, до сих пор живут дивьи люди под землёй. А некоторые из них нет-нет да и выходят на время из пещер своих, чтобы посмотреть, что же там Наверху происходит, чтобы помочь в трудный час людям, если надобно.

А некоторые племена дивьих людей ушли целыми сёлами под воду и теперь обитают на дне глубоких озёр, и лишь изредка на поверхности воды, как отражение, можно видеть резные крыши их теремов.

Сам Дивий-Дый, хозяин дивьих людей, с великим Сварогом рассорился и тоже навсегда ушёл из славянского мира. Лишь иногда возвращается он в виде злобного Дива да от обиды кричит с деревьев на всех страшным голосом. И с тех пор как ушёл Дивий-Дый, стала невидимой для людей чудесная страна Лукерье-Лукоморье вместе с её мудрым правителем — получеловеком-полуконём Китоврасом-волшебником.

Неизвестно куда подевались и потомки древних великанов — внуки и правнуки Горыни, Дубыни и Усыни. Правда, говорили люди, что эти самые внуки и правнуки оказались до того злобными, что хватали и ели людей без разбора, а потому, скорее всего, их всех до единого поубивали богатыри, защитники Земли русской. А если какие и выжили, то тоже спрятались под землёй, в пещерах, и наверху уже не показываются — только кости их гигантские находят люди по берегам рек.
Да, наступали для людей героические времена, и со злом в мире Яви они всё чаще справлялись сами.

Но вот потомки Индрика-зверя, что был всем зверям отец и ходил по подземелью, словно солнышко по поднебесью, сразу после того, как великие волны схлынули с земли, стали выбираться время от времени на поверхность. Выпрыгивали на белый свет и там окаменевали — становились рогатыми скалами над излучинами речными. До сих пор люди на них друг другу пальцами показывают. Вон, мол, смотрите, какой чудесный каменный зверь! Знать, и вправду жили такие когда-то на Руси.

А потом, сидя вечером у костра, вспоминали люди про других подземных жителей — мамун, которые тоже, словно Индрик, умели в горах ходы прокладывать, были огромные, словно мамонты, ходили сквозь землю, как рыба сквозь воду, и камнем питались. Еле-еле несли мамуны свою силу и коли ненароком поворачивались неаккуратно, то обвалы случались повсюду, землетрясения и половодья. Но при этом мясо на их огромных толстых боках было белым и нежным — один мамуна как-то раз даже выбросил на землю излишки своего мяса, чтобы ходить было легче, и из этих излишков родилась птица рябчик с удивительно белым и вкусным мясом.

А ещё охраняли подземные клады земляные кошки [подземные охранительницы кладов] с золотыми ушами, что сверкали в темноте, словно путеводные огоньки, — частенько встречали в горах тех кошек золотоискатели.

И ещё выросло на земле, в низовьях Волги, одно чудо: то ли растение, то ли животное, то ли цветок, то ли зверь под названием баранец [удивительное растение-животное, дающее шерсть]. О нём местные жители всем приезжим рассказывали! Мол, приносит баранец плод, похожий на ягнёнка, — любимое лакомство всех волков. Растёт он на одном месте, пока вокруг есть трава, которую объедает этот самый плод-ягнёнок, а потом засыхает баранец без пищи. Стебель того баранца проходит прямо ягнёнку через пупок, ноги болтаются, передняя часть у баранца как у рака, но с бараньей головой, а задняя просто как кусок мяса. И ещё мехом обтянут. Недоверчивым даже шапки из меха того показывали. «Баранец! — говорили. — Дерево-баран! Растительную шерсть даёт!»

Слушали люди, головами качали и дивились, сколько на свете чудес. Так кончались, уходили в прошлое мифические времена. Древние боги всё меньше вмешивались в жизнь людей. Не случалось больше страшных вселенских битв между тёмными и светлыми силами, теперь люди сами научились себя защищать и, случалось, повторяли подвиги бессмертных богов Ирийских.

Но, правда, и Чернобог — Чёрный Змей сам на поверхность больше не вылезал. Знать, ослабел сильно с тех пор, как яйцо с Кощеевой смертью разбилось. Подземный воевода Вий тоже сидел с Чернобогом рядышком, и по его приказу слуги по-прежнему поднимали вилами его огромные веки, чтобы смог Вий как следует разглядеть свои подземные владения. И думал Вий: «Ничего-ничего, может, рано радуются и люди, и боги! Может, снова когда-нибудь возродится братец Кощей — ведь недаром же он бессмертен! Вот тогда и начну я новую битву!»

И радостно шипели вокруг змеи-аспиды, предвкушая грядущие кровавые сражения. Но напрасно, не возродиться тому Кощею, а если мудрой Макошью всё же назначено каждому поколению своего Кощея иметь, люди с ним теперь сами справятся. И Морене, хозяйке зимы и смерти, тоже не дадут взять над собой верх. Знает об этом состарившаяся, уродливая Морена, и оттого зимой, на белом снегу, злость её кажется ещё чернее.

Вместе с Мореной состарилась и Яга Виевна, злобная Велесова супруга, — стала она старой бабкой, хромой и горбатой. По-прежнему живёт Яга в своей избушке на курьих ногах и питается душами человеческими, которые ей Морена приносит. Но к людям редко выходит теперь Яга — могут и осилить её богатыри русские! Вот и колдуют издалека понемногу Яга с Мореной, на людей злость свою выплёскивая, а богов Ирийских больше не трогают.

А мудрый Велес, бог скота и богатства, хозяин подземного царства мёртвых, несмотря ни на что, остался у людей в большом почёте, хоть и непростой был у него характер. Впрочем, с богатством и властью всегда так: коли поклоняешься им, готовься многие испытания выдержать, и даже если дарует тебе Велес богатство и власть, неизвестно, что случится с тобой в этот день, не станет ли для тебя блеск золота дороже совести. Впрочем, Велес в первую очередь обучает людей законам жизни и смерти, и всегда лежат его могучие руки на великом колесе перемен.

И поют со времён незапамятных сказители-баяны о торжестве жизни, которая прошла через смерть. И питает творческие силы людей духовный источник [источник творческого вдохновения, открытый Велесом для людей у камня Алатыря], открытый Велесом у Алатыря-камня.

И хотя забывать стали люди о своих древних богах, потому что изменился мир, и уже шла к славянам новая вера, которой совсем скоро суждено будет сделать Родову Русь иной, направить её на новый путь, но сильные боги Ирийские всегда готовы прийти на помощь к людям, если понадобится.

Если зашевелятся вдруг навьи силы тёмные, снова угомонят их Ирийские воины, снова победит добро, а зло будет наказано, снова встанут у священного Дуба Сварог с Ладою, снова разгорится огонь в небесной кузнице, и выскочит Сварожич из огня с пылающим мечом, чтобы остановить Чернобоговых отпрысков. Крепко нити судеб будет держать пряха Макошь в своих руках, а Доля с Недолей встанут от неё справа и слева. А Хорс с Зарёй-Заряницею выведут солнце красное на небо. А Дажьбог с Живой понесут жизнь и свет всей земле. А Перун с Додолой-Перынею напоят землю водой. А Семаргл с Лелею зажгут огонь любви в сердцах человеческих, и охранять будет Агуня огонь в людских очагах. А Волх с Деваной научат людей смелости и бесстрашию. А Велес даст мудрость, вдохновение и тайные знания. А Коляда с Авсенем подарят надежды на лучшую жизнь. А Купала с Костромой и Ярила ярый научат, как возродиться и обрести радость после бед и невзгод. Великан Святогор не позволит больше смешаться земле и небу, Чур и деды вернут людям силу предков, Китоврас обучит их волшебным ремёслам, берегини уберегут от несчастий, Домовой сохранит дом и семью…

Не дадут боги погибнуть миру, рождённому Родом. Всегда помогут людям, научат, подскажут, как жить.
И вечно будет существовать Синяя Сварга — удивительная страна в небесах.

И вновь взлетят в поднебесье мировые чудесные птицы — златопёрые птицы Слава и Сва раскинут свои крыла благословенные над Русью, взлетят птицы-девы — Алконост да Сирин [птица печали, воплощение Велеса], взлетят ветрокрылая птица Стратим, сияющий сокол Финист и огнепёрый Ра-рог, а вещая Гамаюн-птица с лицом девическим будет петь людям о прошлом и будущем, обо всех тайнах мира, что сокрыты в чудесном белом камне Алатыре, из-под которого вечно суждено течь родникам с водою мёртвой и водой живою.

Снова и снова будут проходить земледельцы-славяне годовой и жизненный круг вместе с древними плодородными богами, и потому ещё много-много веков они будут вспоминать о них — даже в новые, православные времена.

И всегда будут помнить русские люди о древней мудрости своих предков. А потому, несмотря ни на что, будут сохранять древние песни, обряды, обычаи, из уст в уста станут передаваться легенды о богах и их подвигах, хоть и замещались порой в народной памяти имена древних богов именами православных святых.
И постепенно впитает в себя новая православная культура всё лучшее, что было в древней культуре славянской. Быть может, именно поэтому станет наша вера такой живучей, доброй, особенной.

А князь великий Владимир, прежде чем принять православие и крестить Русь, поставит в городе Киеве семь деревянных статуй в честь семи главных богов славянских. Первому Перуну, богу грозы, суровому воинскому богу княжеской дружины, потом врагу его Велесу, которого больше всего уважал простой люд, богу скота и богатства, повелителю мёртвых, — его идол поместили не рядом с остальными, на холме, а «на подоле», внизу, чтобы знал Велес своё место. Дальше рядом с Перуном стоял деревянный идол во славу солнечного Хорса, затем стоял идол Дажьбога, дарующего жизнь и свет, потом бога ветров Стрыя, потом огнебога Семаргла, который своей силой мог связать всех семерых богов воедино, и, наконец, последней — по счёту, но не по значению — была статуя богини Макоши, пряхи небесной, хозяйки судеб.

И сделал это князь, чтобы показать всем величие нашей древней веры.
Потом, правда, прикажет Владимир этих деревянных богов утопить, и поплывут они по водам речным, по Днепру да по Волхову, в подземное царство, навсегда уйдут из мира человеческого. Но останутся легенды и мифы, те самые мифы, о которых вы прочли сегодня в этой книге, дорогие девочки и мальчики, и, может быть, ещё многие другие, которые до сего дня иногда рассказывают в деревнях старые бабушки.

Те самые мифы, в которые, может быть, и не стоит верить, но которые стоит помнить и знать.

Глава 20. Как спасла Жива Дажьбога светлого, но как чуть было не погибла Вселенная

Лебёдушкой белоснежною сей же час вспорхнула Жива на небо, замахала сильными крыльями, полетела к Хвангурской горе. Но внезапно небо и воды заморочили мары, Морены помощницы, и Морок, шутник и обманщик, путь неверный стал Живе указывать.

И с пути лебедь белая сбилась, снова в девицу оборотилась, пешком двинулась по острым камням — Дажьбогу любимому на выручку.

Истоптала три пары железных сапог, истёрла три железных посоха, в кровь изранила руки и ноги, но пришла наконец к горе мрачной Хвангуре, к обиталищу земному Кощея — бога зла.

Там, прикованный к скалам цепями тяжкими, умирал светлый воин Дажьбог. Но над ним руки-крылья свои Жива раскинула, и тогда новая жизнь могучей струёй вливаться в Дажьбога принялась. Вливались в него огонь и вода, небо и земля, и любовь беззаветная девичья вливалась в Дажьбога-воина.

И вновь стала радостной птица светлая Алконост. И спало заклятие смертное, белый свет заструился под облака, и разбил Дажьбог в единый миг все оковы и цепи свои на века.

Но Морена-колдунья почуяла, что спало её заклятие, тут же вышла она из хвангурского терема, смелой Живе преградила путь.

— Только мой Дажьбог на веки вечные!

— Нет, Морена, сестра коварная, я не дам Дажьбога тебе сгубить. Жизнью я тебя заклинаю, белым светом, огнём и водою — не смей, сестра, бороться со мною!

Тут завизжала Морена злобная, зарычала она по-звериному, как ворона закаркала, как сова заухала, зашипела чёрной обидой-лебедью и на Живу кинулась, словно ураган.

Но ни на шаг не отступила Жива прекрасная, в глаза Морене смотрела очами ясными. И когда захотела Морена заморозить Живу холодом, то огонь Семаргла-Сварожича, добытый в Свароговой кузнице, достала Жива из дорожной котомочки. Взяла она огонь на руки — тот огонь, очищающий пламень, что был дан ей в дорогу богами.

И огонь Морену коварную всю окутал жаром испепеляющим, рыжим всполохом, ярким пламенем. Липким дымом красота богини Морены тотчас вся по ветру развеялась. Вся растаяла красота и стекла с лица, словно грязный прошлогодний снег. И даже Кощей Чернобогович не вступился в тот час за Моренушку. И сгорела-растаяла Морена Свароговна, стала чёрной старухой Морена злобная. Не бывать ей больше холодной красавицей, не пленять богов красотой своей и заклятья страшные на богов теперь не накладывать.

С тех пор ей бродить в старушечьем облике в царствах Яви и Нави назначено, и теперь люди из года в год, весну каждую, в равноденствие, сжигать будут со смехом её чучело. Вот за что богиню смерти люди и боги возненавидели. Вот почему на Масленицу терзают Морену проклятую!
Но на этом всё не закончилось. Когда прекрасная Жива, обратившись опять в лебедь белую, уносила с собой по воздуху в светлый Ирий, страну бессмертия, возрождённого Дажьбога-воина, Морена, объятая пламенем, прошептала слова сокровенные. Для Кощея они были неслышимы, но вливались они, словно яд, в уши Дажьбога светлого:

— Только знайте, боги! Для каждого наступает однажды час погибели, и лишь смерть пожинает вечно в царстве Яви жатву богатую. Не пришёл мне Кощей на выручку, и за это придёт час погибели для Кощея, бога поганого. Я открою тебе, Дажьбог, тайну страшную, ты меня про неё когда-то спрашивал! Расскажу, где яйцо заветное, самим Родом в начале мира рождённое, — яйцо со смертью Кощеевой. Ради нашей любви несложившейся отомсти Кощею-обидчику. Слушай меня, Дажьбог, воин солнечный! Глубоко его смерть упрятана, далеко его смерть схоронена. Под корнями Дуба, Мирового Древа, лежит то яйцо. В сундуке оно там упрятано, внутри зайца оно схоронено, внутри утки оно положено. В тот же час, когда разобьёшь ты яйцо, погибнет Кощей Чернобогович!
Задумался над её словами спасённый Живой Дажьбог. Пока лечила в Ирийском саду Жива раны его кровавые, решился отомстить солнечный воин Кощею, своему обидчику. Попросил он у Живы прощенья за то, что прежде её не слушался, попросил прощенья у всех Ирийских богов. А потом молвил возрождённый Дажьбог, обретший вновь свою силу солнечную:

— Пришло время мне поквитаться с коварным сыном Чернобоговым! Рассказала мне Морена Свароговна про яйцо со смертью Кощеевой. Я найду то яйцо заветное, погублю Кощея, не помилую.

Смелому Перуну-воину, и Семарглу, огня хозяину, и Стрибогу буйному, непоседливому, и воину Волху Огненному пришлись по сердцу Дажьбога слова. Тоже им поквитаться хотелось побыстрее с богами тёмными. Лишь Сварог ничего не ответил, не ответила и Макошь-матушка. И раздался из-под земли голос старого, мудрого Велеса, долетели его слова до сада Ирийского. Хорошо знал Велес Морену коварную, а потому сказал он Дажьбогу-воину:

— Непростым будет твой поход! Знать, чего-то Морена затеяла, раз решила сгубить Чернобоговича. Безразличны ей и добро и зло, на любую она встанет сторону, лишь бы больше было в мире погибели. Смерть стремится всегда к новой смерти, безразличны ей любовь и ненависть, даже свет и тьма безразличны…

Но от слов старого, мудрого Велеса в час тот страшный отмахнулся Дажьбог, он стремглав к Мировому Дубу бросился, из-под корней его сундук вытащил. Рубанул по нему мечом солнечным, и распался сундук на четыре куска.

Из него, словно огненный вихрь, стремглав чёрный заяц выскочил и пустился наутёк в дремучий бор. Но догнал его Огненный Волх, обернувшийся серым волком, и ударил когтистой лапой. И тогда из зайца чёрного взмыла к небу чёрная утка, но дохнул на неё Стрибог, ударил её Перун молнией — во все стороны перья посыпались.

И упало из утки яйцо — прямо в глубокое озеро. Тогда Семаргл-огнебог иссушил огнём озеро, и поднял со дна его светлый Дажьбог яйцо со смертью Кощеевой.
Во дворце своём на Хвангурской горе заметался Кощей, бесноваться стал. Только не было ему теперь выхода. С одного удара расколол Дажьбог яйцо, самим Родом в начале мира рождённое, и погиб в тот же миг бог коварства и злобы, с треском на части рассыпался.

Но рано, рано обрадовались светлые боги Ирийские! Как только раскололось яйцо, горестно вскрикнула птица вещая Гамаюн, и подал свой таинственный голос когда-то тайно Родом рождённый бог — трёхликий и великий Триглав [сын Рода, следивший за Явью, Правью и Навью одновременно].

Забыли о нём боги Ирийские, а ведь он вмещал в себя разом силу многих из них. Ему от Рода было завещано следить неусыпно и бдительно сразу за всеми тремя царствами — за Явью, Правью и Навью. На рот Триглава и на его глаза надел Род повязки золотые, чтобы не мог он разрушить своим испепеляющим взглядом и словами своими горячими перегородки хрупкие между царствами. А если взглянет Триглав на Вселенную сразу всеми тремя парами глаз, если заговорит всеми ртами одновременно, рухнут преграды между мирами, и всё во Вселенной смешается. Навь, Правь и Явь местами поменяются, и придут к богам и людям неисчислимые бедствия.

И как только разбилось яйцо со смертью Кощеевой, нарушилось равновесие мира, и спали повязки Триглава страшного, и услышали боги голос самого Рода-прародителя:

— Раскололи вы яйцо заветное, и теперь огонь поглотит многие царства, а потом поднимутся воды великие и покроют Сыру Землю — матушку. Конец миру приходит, рождённому мной. Слишком много накопилось во Вселенной обид и несправедливости. Пусть же смоют их великие волны. Торопитесь, боги, спасайте Вселенную!

Как и было Родом предсказано, перемешались между собой все царства — не смог теперь удержать Триглав миры в повиновении.

Чёрной тучею, водами чёрными силы Нави на светлых богов бросились, и завязался смертельный бой, последняя битва кровавая. Чернобог — Чёрный Змей закрыл собой солнце красное, и сотряслась мать Земля от лошадиного топота, от поступи воинов могучих Прави и Нави. С неба звёздочки наземь попадали, и померк в вышине ясный Месяц. И рубились повсюду с чёрным воинством боги Ирийские.

Бил Сварог Чёрного Змея молотом, ветрами дул на него Стрый со своими детьми-помощниками, и сжигал Семаргл огнём Вия тёмного. Волком мощным на врагов Огненный Волх выскочил вместе с небесными ратичами, с ним рядом Девана-охотница пускала во вражьи полчища хортов-псов стрелы свои золочёные, Перун с Перынею грозною метали повсюду молнии, а Дажьбог направо и налево рубил врагов солнечным своим мечом.

И разлилась повсюду кровь горячая, разлились кровавые реки, и не выдержала, расступилась мать Сыра Земля, и вышел из неё огонь испепеляющий, а потом океаны, моря и реки вышли из берегов. Поднялся из-под земли мощный Юша-змей, и упали столбы, что держали небесный свод, и смешались земля и небо.
И собирала повсюду Смерть в тот день богатую жатву кровавую — в её власти была в этот час Вселенная!

Так отомстила злодейка Морена-Смерть всем богам за обиду…

И огромные бурные волны покатились по всей земле. И погибли многие люди, звери, птицы и рыбы. Лишь высокие пики Рипейских гор избежали потопа страшного. И бежали в Рипейские горы боги и люди, слетались туда все птицы и мчались дикие звери. И тонули многие множества в диких, разбушевавшихся водах.
И накрыли воды всю землю полностью на долгие-долгие годы.

Лишь потом, много лет спустя, мощный Юша-змей успокоился, и нырнул прародитель Род в воды глубокие золотым осетром, и помог земле подняться из вод. Повязал он снова Триглаву на глаза и рты повязки золочёные, и разделились опять все миры, как и было Родом задумано.

Сам Сварог и Лада-матушка над землёй подняли небесный свод, укрепили вновь со Святогором столбы каменные. Вновь засияло в небе солнце красное, а ночью месяц засиял и частые звёздочки. Полетели вновь по-над землёй мировые птицы чудесные — птица-матерь Сва, птица Слава прекрасная, Алконост полетела и Сирин, Гамаюн понеслась, птица вещая, и Стратим, ветрокрылая птица.

И вознесли боги и люди славу прародителю Роду!

Насадили боги вновь леса, населили боги вновь реки и моря, расплодились вновь на земле люди, звери и птицы. Стали мудрые боги ещё мудрей, стали сильные боги ещё сильней, смыло водой с неба и земли беды и обиды прошлые.

Новая жизнь повсюду начиналась.

И тогда отдал свою власть Сварог в руки детей-Сварожичей.

А в светлом чудесном Ирий Дажьбог солнечный сыграл свадьбу с Живой, богиней животворящей, чтоб с этого дня навеки были вместе жизнь и белый божий свет. Приняли они золотые венцы Свароговы и сыграли свадьбу весёлую. И на свадьбе той играли трубы, лил напитки весёлые Хмель, да плясали частые звёздочки. И гуляли Дажьбог с Живою на весёлой горе Березани меж берёзок с золотыми сучьями.

И пошли у Дажьбога с Живою многие дети, и был среди них Ярей, а у того Ярея родилось трое сыновей — Кий, Щек да Хорив — и дочка Лебедь. Их поила Земун молоком своим, их теплом своим Семаргл согревал, им весь мир круглый Хорс озарял, колыбельки их бог ветров Стрый качал. Родились у них внуки и правнуки, и разрослись вновь племена славянские. Так что знайте, дорогие мальчики и девочки, что славяне — самому Роду родичи и Дажьбога великого внуки.

А ещё говорят, что от имени Роси-русалки, что жила в реке Рось и была племени росичей прародительницей, пошло название нашего государства древнего — Русь. Говорили, до того Рось была хороша и стройна, словно рябинушка-дерево, что полюбил её сам Перун, но не посмел сделать женою своей, верен остался могучий громовик супруге Перыне. А вот солнечный Дажьбог, сказывали старики, ещё до того как влюбился в Морену — колдунью великую, одарил-таки Рось-русалку своей любовью.

А ещё звали земли славянские Славией — в честь птицы Сва, птицы Славы чудесной, в честь отца Сварога и богини любви Лады-матушки.
Стали снова славяне землю пахать, стали снова они железо ковать, стали свято Законы Свароговы соблюдать и с врагами научились они воевать. Первым князем у них стал Кий, умелый кузнец, первым волхвом — Щек, а Хорив стал у них первым воином. А в честь сестры их реку у города Киева, основанного Кием в земле полян, назвали Лебедью.

И по-прежнему помогали людям боги Ирийские, охраняли Вселенную от нечисти. И люди великих богов славили. А когда приходило время людям умирать, уходили они в царство Велеса, но души их светлые и ясные поднимались теперь в Ирийский сад по каменной лестнице, Святогором когда-то построенной, или по разноцветной радуге-дуге и там пировали с богами.

И смотрели души человеческие на своих потомков с неба глазами-звёздами — созвездием Стожарами.

Глава 19. Как женила на себе Морена Дажьбога, воина солнечного

Полетел Дажьбог в чудесный Ирийский сад, а там уже все боги праздник празднуют, отмечают победу над Велесом, радуются, что вернулись коровы небесные.
Веселятся Сварог с Ладою, веселятся Семаргл с Лелею, веселятся Хорс с Зарёй-Заряницей и Огненный Волх с Деваной-охотницей. И красавица Жива радуется, и улыбается Морена загадочно. За столы золотые садятся боги, за камчатны скатерти, угощаются боги, едят и пьют, а потом на зелёный лужок танцевать идут.
И те косточки, что остались от трапезы, в свой рукав богиня Жива складывала, и кружилась в танце Жива Свароговна: одной ручкой махнёт — встанут лес и река, другой ручкой махнёт — летят птицы под облака.

Тут подсела Морена-чудесница поближе к Дажьбогу светлому, что сидел за столом, призадумавшись, и глядел на Живу прекрасную.

— Отчего, Дажьбог милый, печалишься? Разве нынче не победитель ты?

— Что-то грустно мне, Морена Свароговна. Ведь сегодня Кощея Чернобоговича ненароком освободил я из его подземелья мрачного. Теперь силы у Нави прибавится, нам теперь будет с ним трудно справиться.

— Не печалься, Дажьбог, свет моих очей. Лучше приходи ко мне сегодня в светёлочку, будем там мы играть на гусельках, звенеть золочёными струнами. Позабудем обиды-опасности — станет Хмель разливать нам чарочки!

Тут Морена по руке Дажьбога погладила, заглянула ему в очи синие, и в тот же миг словно охмелел Дажьбог и ответил Морене Свароговне:

— Я приду к тебе нынче в светёлочку! Жди меня, Морена прекрасная.
— Что ж, тогда веселись, Дажьбог, веселись с богами и радуйся. Я ж пойду приберусь в светёлочке, чтобы с честью встретить гостя почётного.

И ушла Морена Свароговна, а Дажьбог остался праздновать. Только не в светёлку богиня смерти направилась, а спустилась тайно в царство Явное. У подружки её, Яги Виевны, собралась в избушке нечисть подземная, упивалась хмельными напитками, отмечала Кощеево возвращение. Там сидели змеи трёхголовые, летуны сидели да огнянники, там Горыня, Дубыня да Усыня в честь Кощея поднимали чарочки.

И сидел на почётном месте сам бог зла, повелитель тьмы Кощей Чернобогович.

Улыбнулась ему Морена-красавица:

— Рада видеть я тебя, Кощеюшка! Сразу видно бессмертного воина — стал ты нынче сильнее, чем прежде.

— Да уж, милая Морена-волшебница, ты устроила мне испытание! Только мне оно пришлось по сердцу, я урок твой усвоил полностью и теперь люблю тебя сильней сильного за твоё коварство безмерное.

— Мне слова твои приятны, Кощеюшка. Теперь ждут нас с тобой дела великие. Стало тесно мне в саду Ирий, пришло время выполнять задуманное. Будешь ли ты, Кощей, мне помощником? Будешь ли меня во всём слушаться, чтобы нам с тобой приумножить власть, чтобы смерть и зло в мире правили?

— Я согласен, Морена дивная. В злых делах мы с тобой соучастники. А ещё будем мы полюбовники, будем вместе жить, вместе зло творить!

— Я женой твоей стану, Кощеюшка, хоть сегодня, если потребуешь, — до того ты мне люб своей злобностью! Только жить я буду пока в светлом Ирий — у меня там дело задумано. И не смей ревновать и вредить мне, Кощей! Если сладится всё, скоро буду я только твоей.

Так сказала Морена холодная и, Кощея поцеловав на прощанье, отправилась в Ирий, в свою светёлочку, дожидаться Дажьбога-воина. А Дажьбог в это время неладное спешил в терем к Морене Свароговне. Только путь ему преградила Жива, богиня животворящая. Грустным взглядом его Жива окинула и сказала печальным голосом:

— Не ходил бы ты к Морене, светлый Дажьбог, ведь она колдунья коварная. Коль прельстишься ты её красотой, колдовство её будет навеки с тобой.

Только Живу Дажьбог не послушался и сказал ей слова обидные:

— Ты сестре своей, видно, завидуешь. Ни к чему мне твои поучения!

— Знать, уже колдовство подействовало, — ещё печальнее Жива промолвила. — Сам не знаешь теперь, что творишь ты, Дажьбог.

И ушла Жива прочь, склонив голову.

А в тереме Морена Свароговна к встрече всё уже подготовила. Бросила в печку заговорённые щепочки, понатыкала везде острые ножички да шептать стала заговоры странные — заговоры странные, заговоры страшные:

— Подымайтесь, дымочки, из печечки! Подымайтесь и вы, ветры буйные! Собирайте с вдов и сирот тоску тоскучую и несите её Дажьбогу в сердце горячее, посеките ножом сердце жаркое удалого Дажьбога-воина. Поселите в мыслях его тоску, сухоту несите ему в кровь, и в жилы, и в печень, чтобы стала я ему дороже родной матери, отца родного милей, роднее Рода небесного! Пусть крепче булата будут мои слова…

И как только вошёл к Морене Дажьбог, совершилось её заклятие. Полюбил он её любовью невиданной, заколдованной, завороженной. В тот же день попросил он

Морену стать ему женой. Согласилась Морена Свароговна, и сыграли они тогда свадебку, но печальным было в Ирии это веселие.

С того дня днём жила Морена в светлом Ирии, а по ночам, когда засыпал Дажьбог, отправлялась тайно к Кощею Чернобоговичу. С ним вместе веселилась она, ела и пила, а ещё тайные разговоры вела — как им лучше светлых богов извести, чтобы смерть и зло в мире правили.

Ведь бессмертному Кощею, хозяину зла, было не занимать подлости!

И родились у Морены с Кощеем две дочери, две богини плача погребального, мрачные девы тоски и печали, — одну из них Карной назвали, а Желей другую. На земле поселились сестры, в царстве Яви, и летали повсюду чёрными птицами.

Принялись они тосковать и стенать над каждым умершим, сопровождать людей, когда у них горе тяжкое. Только Карна-Карина стенала протяжно и громко, а Желя [богиня жалости и тоски, сестра Карны, дочь Кощея и Морены] тихо и горестно, и ещё душила Желя человека жаром горечи, извергая этот жар из рога пламенного. Стали сестры мёртвых вестницами, богинями скорби и жалости, их доля со дня рождения — сопровождать умерших на погребальный костёр. В честь Жели стали кладбища называть славяне жальниками.

А Дажьбог, светлый бог, в чудесном Ирий изо дня в день терял силу солнечную. Только лишь о Морене-красавице думать стал он с утра и до вечера. Приходили к нему Сварог с Ладою, и Семаргл приходил, и Перун, и Хорс — образумить пытались Ирийского воина, но не слушал Дажьбог речи добрые. Пришёл Сварог и к Морене-дочери, но засмеялась она ему в лицо, отцу-батюшке вызов бросила:

— Знай ты, мудрый Сварог, что навеки теперь только мой Дажьбог. Только мой на веки вечные! Захочу — обращу его мышью-крысою иль сухим заброшенным деревом, а иногда, может, златорогим туром прогуляться позволю по Рипейским крутым горам!
Разозлился Сварог словам дочери.

— Ты ступай-ка, Морена, из Ирия. Без тебя мы здесь Дажьбога вылечим. Ты зазналась больно, дочь Моренушка, не к лицу нам больше со Смертью вместе жить в чудесном саду! Будет здесь у нас страна бессмертия, ни к чему нам печали и горести.

— Что ж, посмотрим, Сварог, мой батюшка, чья же сила одолеет Дажьбога светлого!

Со словами этими странными на край мира ушла Морена холодная и во дворце Кощеевом за семью запорами схоронилась. А вокруг дворца Кощей Чернобогович злобных слуг своих выставил целое воинство, да и мары, Морены помощницы, ко дворцу тому на Хвангуре-горе все дорожки-пути позапрятали.

А Дажьбог как узнал, что пропала Моренушка, от тоски и вовсе потерял голову. В тот же день, не спросясь разрешения, на коня своего сел на солнечного и отправился на её поиски. Переполошились боги Ирийские, хотели вдогонку кинуться, но встала пред ними Макошь великая, богов светлых она успокоила.

— Пусть идёт, — Макошь тихо промолвила. — Всё, как Родом задумано, сбудется. Надо верить в Дажьбога светлого и в нашу силу Ирийскую!

А потом за прялку чудесную села эта пряха небесная, стала дальше прясть пряжу волшебную, самим Родом ей в руки данную. Рядом сели помощницы-рожаницы, Доля справа, Недоля слева, сели рядом Лада и Леля, и заструились нити судеб в руках многомудрой Макоши, и пошли во Вселенной события, как положено, своим чередом.

Между тем Дажьбог ехал по полю, ехал лесом, холмами-оврагами, конь под ним храпел и копытами бил — уползали змеи из-под копыт, разлетались вороны с карканьем, разбегались волки от него во все стороны. Только вскоре на пути его встало воинство — воины чёрные, воины мрачные. То Кощеево ополчение не пускало Дажьбога к Моренушке.

И поднял свой солнечный меч Дажьбог, разметал он чёрное воинство, лишь с самим Кощеем Чернобоговичем не сумел Дажьбог смелый справиться. Видно, силушки в нём поубавилось из-за колдовства коварного, страшного. Одолел бессмертный злодей воина светлого Ирия.

И уже занёс было окаянный Кощей над Дажьбогом кривую сабельку, — знать, то Морена коварная уготовила злую погибель своему супругу любезному! — но не стал Кощей рубить его сабелькой.

— Обещал я тебе три вины простить, — молвил сын подземного Вия. — Теперь два прощенья за мной останутся. Уходи обратно в свои горы Рипейские и больше не помышляй о Моренушке. Только мне теперь она будет женой, а не то, Дажьбог, поквитаюсь с тобой!

И ушёл Дажьбог в горы Рипейские, но не стал там сиднем рассиживаться. К Алатырскому камню Дажьбог отправился, из-под которого родники текли. Родники с мёртвой водой и водою живой. Омыл раны свои он мёртвой водой — затянулись раны кровавые, а потом облился водой живой, чтоб прибавилось у него светлой силушки, чтоб с Кощеем ему теперь справиться.

И опять на бой вышел Дажьбог с тёмным воинством, с жуткой стражею, снова раскидал проклятых ратичей, но опять не хватило силы совладать Дажьбогу с Кощеем.

— Лишь одно у тебя осталось прощенье, — усмехнулся ему в глаза Кощей. — Лучше б ты судьбу не испытывал!

Но врага своего ненавистного и в этот раз Дажьбог не послушался, вновь отправился в горы Рипейские набираться молодецкой силушки, а потом в третий раз на Кощея отправился, чтоб отбить-таки у него жену свою, колдунью Морену Свароговну. Только и в третий раз не хватило Дажьбогу силушки — победил его опять коварный Кощей и сказал ему злобным шёпотом:

— Вот теперь, удалой Дажьбог, все прощенья у тебя кончились. Если снова придёшь за Мореной, я тебя уже не помилую!

И тогда Дажьбог поднатужился, разозлился да разобиделся, попросил Сметанное озеро напитать его соками чистыми, и опять, уже с новыми силами, на своего обидчика бросился. В этот раз было столько в нём ярости, что теснил он Кощея злобного до самого до его мрачного терема. Как два вихря они сшибались, словно сокол с вороном слетались, от ударов острых их мечей только звон и гул стоял в поднебесье.

А во дворце том на Хвангуре-горе уже поджидала Морена-красавица двух супругов своих, двух возлюбленных. Веселилась, разливала зелено вино. И как только, сверкая мечами булатными, вступили Дажьбог с Кощеем в мрачный чертог, сказала она заклятие, и как вкопанный остановился Дажьбог — вовсе оставила его сила солнечная.

И, чуя беду неминучую, заплакала в тот же миг, закручинилась птица вещая Гамаюн!

И тогда Морена холодная, душой злобная и коварная, приказала Дажьбога приковать к острым Хвангурским скалам цепями железными, тяжкими.

— Здесь ты, дорогой супруг, найдёшь смерть свою нежеланную. Здесь закончится твоё бессмертие и божественное величие. Здесь ты, солнечный бог света белого, навсегда теперь успокоишься. Против смерти нет противоядия, налагаю на тебя смертное заклятие!

Так сказала Морена грозная и ушла с Кощеем и слугами пировать-гулять в чёрном тереме. А Кощей ухмыльнулся многозначительно, на страдания Дажьбога глядючи. И подумал с большим облегчением, покосясь на Морену Свароговну: «Только мне не страшна теперь Морена-Смерть, главное, что бессмертен я от Роду».
А Дажьбог остался висеть на цепях и всё яснее чувствовал с каждой минуточкой, что уходят от него соки светлые — соки светлые, соки чистые. Вкруг него застонали от жалости кипарисы, деревья печальные, заметались рыбы в глубоких омутах, камнем соколы наземь попадали. Коль Дажьбога лишится Вселенная, равновесие мира нарушится, лишится она света белого, света белого, духа божьего, тогда силы злые, неведомые, постепенно её окутают.

Алконост, птица света и радости, стала вмиг, словно Сирин, печальная. И когда начал меркнуть в мире белый свет, склонили все боги головы. Но протяжно, раненой птицею, в далёком цветущем Ирий криком Жива зашлась, лебёдушка белая. Закричала прекрасная Жива:

— Не бывать тому, Морена проклятая! Всё, что умерло, возрождается, и сильней становится, и прекраснее. Я возьму у богов силу Прави, силу светлую, живую, горячую. За Дажьбогом на край света последую и спасу я доброго молодца! У Стрибога возьму буйны ветры, заберу я воды у Макоши, у Семаргла попрошу огня, и подземной плодородной силы я спрошу у мудрого Велеса. А ещё поклонюсь я в пояс Ладе-матушке и её любовь беззаветную попрошу дать мне в путь-дороженьку — любовь чистую, животворящую, ту любовь, что Роду всесильному помогла сотворить когда-то этот мир.

Согласились на всё боги мудрые, всё отдали Живе, что требовалось. Отпустила её в путь Лада-матушка, отпустил её и Сварог-батюшка.

— Только Жизнь может быть сильней Смерти, — Лада ей на прощанье молвила.

Глава 18. Как по наущению Яги Виевны украл Велес небесных коров

Случилась на этот раз в мире богов вот какая история. И началось всё снова с Велеса — бога мудрого, сильного, но душой тёмного. Захотелось однажды жене Велеса, Яге Виевне, богатства небесного, тут же стала она мужа упрашивать и зудеть принялась изо дня в день ему на ухо:

— Ты послушай меня, разлюбезный муж, не по праву коровы небесные у богов Ирийских пасутся на небе. Ты и сам — рогатой коровы Земун сын, тебе и владеть коровами тучными. Не указ нам громогласный Перун со своими молниями, и Дажьбог со Сварожичем нам не указ. Заберём у богов Ирийских наше добро, нам самим коровы те надобны!

— Ты, жена моя, Яга Виевна, ты ли думаешь, что потом станется? Будут боги нас повсюду преследовать, а звери лютые станут брать с меня пример. Будут красть у людей коровушек и тащить к себе в заповедный лес. Да и люди начнут друг у друга воровать, на меня, могучего Велеса, глядючи. А ведь мне учить людей Закону следует. Целый переполох в мире Яви пойдёт!

— Нам ли с тобой о людишках заботиться? Нам добро твоё вернуть надобно! — так ответила ему Яга Виевна и от злобности своей даже фыркнула.
Покачал тут Велес рогатой головой, махнул на жену волосатой рукой и пошёл по своим делам походкой медвежьей. Только недаром Яга была дочерью Виевой, недаром с Мореной дружила да речи Кривды-девицы слушала. День за днём повторяла она мужу Велесу:

— Забери у богов стадо наших коров! Забери у богов стадо наших коров!..

И однажды Велес не выдержал — всегда неравнодушен к богатству был бог скота. Согласился он небесных коров увести. И подумал даже: «А может, и впрямь это стадо украсть мне надобно? Когда жил я в светлом Ирий, я о них лучше всех заботился. Кто теперь доит там моих коровушек? Кто там чистит им шёрстку гладкую?..»

В тот же день довольная Яга Виевна подняла на земле бурю невиданную — волшебную бурю под названием смерч. И взлетел тот смерч до самой до Синей Сварги, закрутило в нём небесных коровушек — не успели в Ирийском саду и «ох» сказать.

Унесло коров в царство мрачное, далеко-далёко от сада прекрасного. Не пить теперь богам молока заветного, не купаться в Молочной реке. Скоро высохнет Сметанное озеро, перестанет питать Вселенную соками чистыми!

Обеднела в тот день вся Вселенная: не стало больше белых туч на небе.

А небесных тучных коровушек спрятал буйный Велес глубоко под землёй. Отвёл им пещеру просторную с водами родниковыми, стал лелеять коров и холить.
На земле же тем временем вышло всё по слову Велеса: волки, звери лютые, как увидели, что хозяин их коров украл, тоже стали у людей скотину драть, а потом и люди обедневшие друг у друга воровать принялись.

И взмолились люди Ирийским богам. Разожгли огни горючие, вскипятили котлы кипучие, принесли богам жертвы богатые.

И взмолились так:

— Ты, Агуня-огонь, огненным вихрем, Рарогом-соколом взлети в Сваргу Синюю. Передай Сварогу небесному, передай Перуну-громовику, и Дажьбогу великому, и круглому Хорсу, и Семарглу жаркому, пусть накажут Велесу буйному вернуть на небо тучи — стада! Тогда всё в мире станет по-прежнему, перестанут звери скотину драть, перестанут люди друг у друга воровать. Ты, великий Сварог, отец богов, пошли Перуна с Дажьбогом в дорогу многотрудную, пусть заставят они бога Велеса не слушать супругу зловредную, пусть заставят отдать тучных коровушек!

В тот же миг громыхнул гром на небе — то Перун могучий дал людям ответ. По веленью-хотенью Сварогову вскочили на коней воины Перун и Дажьбог и отправились в дорогу дальнюю, от Рипейских гор к царству тёмному. А ещё вместе с ними отправился в путь-дороженьку смелый Огненный Волх. Обратился он в птаху малую и летел себе, путь разведывал, впереди своих грозных спутников.

И недаром летел тот смелый Волх, ставший Ирия первым защитником, потому что Яга, дочка Виева, замыслила подлость коварную. Как прознала она от Морены Свароговны, что идут боги светлые на них с мужем войной, погубить решила Яга могучих воинов. Бессмертными были боги Ирийские, и остановить их решила Яга хитростью. Так она и сказала Велесу:

— Знаю хитрость я самую хитрую, колдовство надёжное самое. Обернусь я прекрасной яблонькой с прекрасными плодами румяными. Коли отведают боги моего яблочка, позабудут, зачем шли сюда. А ещё могу я колодцем стать. Коли выпьют боги из того колодца воды, голова у них тут же закружится, и рухнут оба в яму глубокую, из которой им нету выхода. А ещё могу стать я мягкой периной, — как увидят боги меня, сразу сморит их сон. Лягут они на перину мягкую, и тут же вспыхнет она подземным пламенем. Уж не скоро тогда захотят боги воевать со мной!
Ничего не ответил Велес жене, ушёл молча к своим коровушкам, а тем временем Яга хитрая из избушки своей тайной выбралась и пошла выполнять задуманное. Да вот только не знала Виевна, что кружил вокруг избушки малый воробушек, всё слышал, всё на ус наматывал, а потом полетел стремглав к Перуну грозному и Дажьбогу могучему.

Рассказал обо всём, что разведал, богам.

— Коль увидите яблоню, не рвите плодов, — сказал, — будут отравлены те румяные яблочки. Коли пить захотите, не пейте воды: зачарованным будет колодец. Коль перину увидите, не ложитесь спать! Это Велеса супруга, Яга Виевна, строит козни вам свои подлые.
Поклонились Волху Перун с Дажьбогом, в благодарность за службу поклонились. И когда на пути им яблоня встретилась, рубанул её мечом громовик Перун — ту же брызнула кровь из яблоньки! А перину обманную да колодец заколдованный светлый Дажьбог разнёс мечом — на кусочки перину разнёс, а колодец разбил на щепочки. И пришлось тогда Яге Виевне ползти раны свои залечивать — не помощница она теперь в битве Велесу.

— А теперь, — добавил смелый Волх, — пришло время мне вернуться назад. Так узлы, видно, на нитях Макошевых завязали Доля с Недолею: не дано мне биться с Велесом, не могу я силой меряться со своим учителем мудрости!

— Что ж, ступай, — ему боги ответили. — Охраняй за нас от тёмных сил наш священный Ирийский сад.
Сами дальше боги поехали. Долго ехали они или коротко, боги сильные сами не поняли. Глядь — а вот уж и речка Смородина перед ними пышет то жаром, то холодом, вздымает волны свои кипучие почти до самого небушка. А у речки той Мировой Дуб стоит, могучее Древо, а в корнях его Велес прячется. Не пускает буйный Велес, могучий бог, Ирийских воинов в царство подземное!

Не стерпел такой обиды громовик Перун, метнул в Дуб свои стрелы-молнии. Зашатался Дуб Мировой, задрожал, чуть было на веточки не рассыпался. Задрожала мать Сыра Земля, а волны смрадные у речки Смородины поднялись выше леса дремучего, вот-вот всё вокруг зальют.
Тут сказал Дажьбог Перуну неугомонному:

— Ты постой, Перун, метать стрелы-молнии, а то от силушки твоей богатырской рухнет могучий Дуб, принесёт это миру беды неисчислимые. Лучше вызывай буйна Велеса ты на честный бой, ну а я проберусь тем временем в царство подземное, поищу там небесных коровушек, помогу им на волю выбраться.

Призадумался над его словами разъярённый Перун, перестал метать стрелы-молнии. Наморщил свой богатырский лоб да тряхнул серебряной бородою.
— Есть в словах твоих, Дажьбог, мудрость великая, — отвечал Перун. — Поезжай через реку Смородину в царство тёмное, подземельное. Ну а я поквитаюсь с Велесом, одолею врага своего давнего в честном бою!

И тогда зашелестел могучий Дуб листьями, успокоилась речка Смородина, а Дажьбог сильный приказал согнуться двум деревцам по обе стороны от речки зачарованной и проехал по ним на коне, как по мостику, прямо ко входу в царство подземельное. Там Горыня и Дубыня с Усынею ощетинились мечами да копьями, но против светлых доспехов Дажьбоговых, против солнечного его меча не устоять было детям Виевым. От божьего света попрятались эти охранники, и въехал Дажьбог в царство подземное.

Его светлый меч освещал ему путь, и отправился солнечный воин Ирия искать небесных коровушек по проходам и пещерам таинственным.

А тем временем громовик Перун крикнул извечному своему врагу, подлому Велесу:

— Хватит, Велес, под корнями прятаться, выходи со мной ты на честный бой! Всё равно из-под корней я тебя вытащу, и тогда будешь ты за всё ответ держать. И так слишком много тебе от людей почестей за твою натуру воровскую, подлую!

Разозлился тут Велес, разгневался, вывел себе коня подземного и, вскочив на него, помчался прямо навстречу Перуну-громовику. Видя это, пришпорил и своего коня Перун, — из-под копыт его камни посыпались, из очей полетели искорки, из ноздрей коня Перунова повалил густой дым столбом.

То не горы в поле столкнулись ходячие — то два бога великих в схватке ударились. Ударялись булатными палицами, сшибались копьями долгомерными. От ударов палицы булатные у них пораскалывались, расщепились и копья длинные, притупились и мечи острые. От ударов их расплескались моря дальние, преклонились дубы в дубравушках, и качнулся над головами небесный свод, а под землёй даже Юша-змей заворочался, так что Сыра Земля — матушка еле успевала переводить дух.

Тогда слезли с богатырских коней боги великие и схватились тут же врукопашную. От усилий тех тяжких по колено в землю ушли боги грозные, но в конце концов Перун поднатужился и вогнал в землю Велеса по самую голову.

И ослаб буйный Велес, могучий бог, превратился он в тварь ползучую и решил сбежать с поля ратного. «Лучше спрячусь я в заветной роще в своё дупло, там спокойно, тепло, ничего со мною Перун там не сделает!»
Силён и грозен громовик Перун, а Велес хитёр и проворен. Помчался Велес по лесам и полям, принимая, как прежде, обличья чудесные, чтоб спастись ему хитростью от ударов Перуна грозного.

А Перун кричал ему вслед:

— Всё равно догоню я тебя, всё равно изведу я тебя, погублю, погублю, не помилую!
И метал Перун во след Велесу свои жгучие стрелы-молнии. Ветрогон Стрибог по просьбе Перуновой позвал на помощь сына своего старшего, Вихря-Посвиста, и выпустил тот из-под своего плаща бурю-непогодушку страшную.

И пришли вместе с Вихрем-Посвистом на помощь Перуну и Стрыю многие ветры и ветерки. Все вместе пригибать они стали к земле боры дремучие, с корнями вырывали дубы, и такая разразилась в мире Яви гроза, что не видно стало ничего вокруг. И казалось людям, будто небо с землею смешалися.
Только слышит вдруг Перун из-под земли голос Дажьбога светлого:

— Ты ударь, Перун, в гору палицей. Если нету палицы, метни молнию. Тут в пещере воды упрятаны, а вместе с ними томятся и коровушки наши небесные!
И пошёл на голос громовик Перун, оставил в покое Велеса. Нашёл Перун гору Ту скалистую и ударил молнией в неё со всей силушкой. Раскололась гора на осколочки, освобождая из Плена родники гремячие, и вместе с чистыми водами вышли наверх небесные коровушки. Отпустить их пришлось из хлева Яге Виевне — тут же поднялись в небо стада тучные и вернулись обратно в Ирийский сад на свои небесные пастбища. А кругом ещё долго гремела гроза, лился дождь и сверкали молнии, сердцу грозного Перуна-громовика радуя!

А светлый Дажьбог разъезжал в это время на своём коне по бескрайнему царству подземному. В самые тёмные его закоулки заглядывал, выпускал на свободу украденных Горынычами пленников, что томились там годы долгие. Выпускал он царей и царевичей, выпускал королей и королевичей, и князей выпускал, и смелых ратников, и девиц-красавиц полонённых, а народу простого работящего выпускал он целыми сотнями.

— Выходите из царства Навьего, — говорил им светлый Дажьбог, — да ступайте за речку Смородину по деревьям склонённым, по мостику, расходитесь все по родным местам, идите к домам своим, к очагам родным, вспоминайте добром Дажьбога! Ни к чему вам больше с мертвецами сидеть в царстве мрачном у тёмного Велеса. Забирайте с собой каменья да золото, Горынычами украденные, да живите в мире Яви счастливо, живите богато, с Долею.

И выходили люди наружу с радостью, и Дажьбога светлого славили.

А Дажьбог зашёл в пещеры самые дальние, забрёл в закоулки неведомые — не заметил сам, как спустился в царство глубинное, в царство Виево. Видит, стоит там мрачный дворец, ни души в нём нет, а в подвале того дворца дверка потайная, железная, плитами каменными заваленная, запорами тяжкими завешанная. Рубанул светлым мечом по плитам-запорам Дажьбог, и упали плиты каменные, обрушились запоры тяжкие — открылась потайная дверь.

Вот вошёл светлый Дажьбог в ту железную дверь скрипучую и увидел, что висит там кто-то в пещере на цепях под самыми сводами. На двенадцати цепях висит, а внизу в котле огонь жаркий горит.

Пожалел Дажьбог и этого пленника — ударил мечом по тем цепям. Раз ударил, потом другой, но не спали цепи железные. Видно, были они заколдованные! Но есть сила волшебная у бога светлого — поднатужился в третий раз Дажьбог, поднял повыше свой светлый меч и рубанул так, что задрожали своды каменные и погас огонь жаркий под котлом.

Надломились от удара цепи железные, соскользнули с рук и ног пленника, и упал прямо Дажьбогу под ноги обитатель темницы таинственной.

И сказал он Дажьбогу хриплым голосом:

— Дай испить мне воды, светлый Дажьбог! Буду с этого дня я должником твоим.
Дал Дажьбог воды странному пленнику, и свершилось тогда колдовство небывалое! Вместо жалкого, бедного пленника встал пред богом Ирийским Кощей

Чернобогович, мрачный бог коварства и злобы, повелитель тьмы.

Удивился, отшатнулся Дажьбог, вмиг отпрянул от бога злобного, а Кощей Чернобогович рассмеялся ему в лицо и сказал с низким поклоном:

— Что завязано, то и сбудется, удалой Дажьбог, воин солнечный! По просьбе твоей Морена хитрая меня обманом сюда когда-то запрятала. Опоила меня, окрутила меня. Ох и долго висел я под сводами! Но ты сам же и освободил меня, и за это я тебе когда-нибудь три вины прощу. А сейчас ступай из царства Навьего, я не стану с тобой силою меряться. Садись на коня и в Ирий лети, но после не стой у меня на пути!

Хлопнул в ладоши Кощей Чернобогович, и раскрылся над Дажьбогом свод каменный. Светлый конь Дажьбога поднатужился и выскочил к солнцу через тот провал, вынес на себе седока смелого.

А свод каменный за ним тут же захлопнулся, словно прохода там сроду и не было.

Глава 17. Как славяне праздники праздновали, как встречали Коляду с Авсенем

Ещё до праздника Купалы, за два дня до него, во всех домах огни гасили, а потом добывали «живой огонь» — тёрли друг о друга две деревянные палочки — и разносили этот добытый огонь по домам.

И веселились все, от мала до велика.

Девушки венки плели и пускали их по воде, как Кострома, — если затонул венок, значит, разлюбил суженый. В честь Купалы и Костромы, в честь матери их Купальницы и отца огненного Семаргла травы собирали селяне, делали купальское чучело — обвивали соломой кол, а на верхушке укрепляли пук из травы и цветов, называли его Купалой, а потом топили чучело или сжигали, а то и разрывали на части.

Разводили многочисленные костры, вокруг них плясали, а потом попарно через них прыгали. Чем выше прыгнешь, тем счастливее будешь, тем выше хлеба к осени вырастут. Через купальский огонь прогоняли скот, чтобы от мора его охранить, в священном огне сжигали сорочки больных детей, чтобы они поскорее выздоровели.

А ещё изгоняли с поля ведьм и нечистую силу, чтобы охранить поспевающий урожай. Ведь могли злобные ведьмы [женщины, по своей воле ставшие прислужницами Морены и Яги] — люди, ставшие слугами Морены и Велесовой супруги Яги Виевны, — сделать на поле «залом», вещь неприятную и очень опасную.
Обычно выходила ведьма на залом около полуночи — простоволосая, в одной рубахе без пояса, а потом и рубаху сбрасывала, выбирала себе круг с хлебными колосьями, путала их и ломала, загибая к центру круга, а в середине оставляла несломанными десятка два колосков. Кто сожнёт хлеб с такого залома, тотчас умрёт, а кто съест хлеб из такого зерна, тоже умрёт, и даже околеет скотина, если будет лежать на соломе с ведьминого залома. Лишь убив ведьму, можно было от смерти избавиться.

Кроме ведьм и русалок, шалили в это странное время и другие водяные и воздушные духи, потому что, как вы помните, дорогие мальчики и девочки, не толь- ко целительные и плодородные силы были активными в эту ночь, но и тёмные, потусторонние.

В болотах проказничали вредные духи анцыбалы [болотные злобные духи] и маленькие грязные анчутки [вечно грязные болотные духи с гусиными лапками] с гусиными лапками и свиным пятачком, которые даже летать умели, — так и перелетали из болота в озеро, а из озера в пруд и обратно, пугали своим страшным видом встретившихся им на пути людей — детей в особенности.

Водяные человечки ичётики [водяные человечки, обитавшие в омутах], небольшие и мохнатые, обитавшие в омутах на мельницах, в дни летнего солнцеворота особенно часто предвещали грядущие несчастья — кричали, словно по воде хлыстом хлопали.

Игоши [водяные духи, дети Болотной Кикиморы], дети Кикиморы Болотной или умершие человеческие младенцы, обычно невидимо жившие там, где были похоронены, частенько озоровали и приходили жить в дома в виде безногих и безруких невидимых духов. Их боялись и уважали, а потому, бывало, выделяли место в доме за столом, отдельную ложку и тарелку с пищей, чтобы не обидеть.

Ряженые хухлики и разноцветные кулешата [водяные духи, помощники ведьм], помощники ведьм и колдунов, тоже обычно обитавшие в воде, во время летнего солнцеворота не особенно бедовали, чаще вылезали похулиганить во время зимнего солнцестояния.

Но были у людей и защитники. Бродницы [добрые духи воды, охранявшие броды], женские духи воды, охраняли броды и часто указывали путникам, где можно безопасно переправиться на другой берег. Они жили лишь в чистых водах и всегда уходили прочь, если озеро болотом становилось.

А по берегам рек и озёр, на холмах, поросших лесом, и в посвященных Перуну рощах берегини [добрые духи — охранительницы людей, подданные Макоши] обитали, оберегавшие людей от злых духов. Они умели предсказывать будущее и спасали из воды маленьких детей, если те тонули. А некоторые из них даже имели власть над болезнями-лихорадками и могли охранить от них людей.

Охраняли людей и вилы [духи-девушки, подданные Макоши, охранительницы светлого начала] — женские духи, очаровательные девушки с распущенными волосами и крыльями, одетые в прекрасные белые одежды до пят. Эта одежда скрывала их уродливые ноги, лошадиные или ослиные, и тот человек, который отнимал у вилы платье, над ней хозяином становился.

Умели вилы летать как птицы, и обитали обычно на холмах или даже высоко в горах, но если потихоньку забрать у вил крылья, то летать эти воздушные девы тут же разучивались и становились обычными женщинами, как все. Но главное — владели вилы колодцами и озёрами и умели «запирать» воды. К людям, особенно к мужчинам, относились девы вилы дружелюбно, часто сиротам и обиженным помогали, но вот если вилу разгневать, может она и наказать, и очень жестоко, даже убить может одним своим взглядом. Может смерть предсказать, а может и вылечить. Впрочем, сами вилы, как и люди, бессмертными не были.

И все эти девы-духи Макоши подчинялись, великой небесной хозяйке, хранительнице женского начала.

Вот так и жили люди в те времена, славили богов и вместе с богами раз за разом проходили годовой круг: от весны к лету, от лета к осени, от осени к зиме, а потом снова к весне. И были в каждом году четыре главные точки, когда потусторонний мир, мир Нави, мог проникнуть к людям и принести им неисчислимые беды. И надо было не дать такому случиться, помешать во что бы то ни стало! Летом такой точкой был вот этот самый Купальский праздник, день солнцестояния летнего. Но был и зимний солнцеворот, время ещё более страшное, когда солнце и вовсе готово было исчезнуть из мира, когда холодные ночи длиннее длинного, а суровые дни слишком коротки.

И было два равноденствия, когда дни и ночи сравнивались, а светило Хорс зависал над миром в ожидании — то ли остановиться ему, то ли дальше двигаться. Этих четырёх точек в году больше всего опасались люди!

После Купальского дня и до самой осени славяне растили урожай. В августе по небу частенько разъезжал сам Перун в колеснице, запряжённой его личными козлами, и поливал урожай водой, время от времени гремел своими громами и метал в землю молнии. Наверное, ещё надеялся погубить небесным огнём подлого Велеса. И люди Перуна славили. А по окончании жатвы славили Велеса, именно в это время ему «завивали бороду» — оставляли на поле горсть несрезанных колосьев и завязывали их ленточкой.

В начале осени, после жатвы, веселились славяне на праздниках урожая, порой целую неделю ходили друг к другу в гости и щедро там угощались. Вот радовался-то обжора Переплут! Славили в это время Рода и рожаниц, славили Ладу-матушку, призывали бога супружества, свадебных пиршеств и семейного счастья, Ладо, брата богини Лады, и играли многочисленные свадьбы.

А потом приходило осеннее равноденствие, и в домах, как и на Купалу, гасили и зажигали огни, страшась прихода потусторонних сил. На равноденствие начинали улетать в тёплые края, в священный Ирий, перелётные птицы, и даже змеи уползали в Ирий зимовать во главе со своим змеиным царём — с красными рожками на голове и в золотой короне. Лезли по деревьям змеи, ползли толпой по земле, прежде чем в небо подняться, и, боясь нашествия змей, запирали люди крепко-накрепко в избах все входы и выходы.

И тогда окончательно наступала осень, а потом дело быстро шло к зиме.

В октябре славили люди богиню Макошь, хозяйку судеб, покровительницу женских работ. В это время сама богиня, бывало, спускалась на землю из Ирийского сада и проверяла, все ли её наказы исполняются: не прядут ли женщины по пятницам, в запретный день, правильно ли ведут хозяйство, соблюдают ли все положенные обычаи и запреты. Провинившимся являлась мудрая Макошь в образе грязной и злобной старухи в лохмотьях, а разозлившись, могла несчастных в лягушек превратить. Но зато награждала Макошь послушных, приходила на помощь к сильным духом, к тем, кто даже пред лицом Недоли не склонял головы.

Даже ослабевшего Хорса лечила в это время Макошь травами целебными и открывала на земле источники целебных вод — «Пятницкие родники», к которым несли женщины пряжу, особую жертву богине, называемую «мокридой».

А Сварожич-Семаргл в это время сделал людям «горячий» подарок — послал сына своего на землю. После того как случилась беда с Купалой и Костромой, а Купальница-ночь, плодородная ночная богиня, не захотела больше Семаргла знать, пришлось огнебогу искать себе новую жену. Недолго выбирал Семаргл: пришёл к Сварогу и Ладе и попросил в жёны дочь их Лелю.

— Я согрею её своим огнём ласковым, а она меня весенней радостью одарит. Мы забудем с ней все печали и беды. Понял я, что любви, весне и огню надо рядом быть!

Согласились на это Сварог с Ладою, и вновь свадьба загремела в Ирии, и все боги сошлись на той свадебке, принесли подарки драгоценные. И зажили счастливо Семаргл с Лелею. Ну а вскоре родился у них сын Агуня [сын Семаргла и Лели, бог доброго огня и домашнего очага], бог домашнего очага, доброго огня. Стал отцу могучему он помощником, стал посредником между богами и людьми, разносить стал людям в дома тепло и священный жар Сварожича, охраняющий от злых духов, — живой огонь. Чтоб не гасли костры человеческие, чтобы всегда мелькали в печах языки пламени. А с огненных жертвенников на капище [священное место поклонения богам] — священном месте, где поклонялись богам, — взлетал Агуня в Ирий огнепёрым Рарогом-соколом с посланием от людей, и чтобы быстрей

дошло до богов послание, просили люди Агуню доброго:

— Огонь-батюшка, распори крыла!

В зимнее, снежное время лики многих тёплых богов от людей сокрыты, зато Агуня круглый год с людьми — изо дня в день вздымает он свои жёлто-рыжие кудри на жертвенниках и в домашних печах. Так что даже осенью и зимой люди холодов не боятся. И злых сил не боятся, пока горит огонь в очаге.
В ноябре Хорс ещё светит с неба, но уже почти совсем не греет. Морена потирает руки, готовясь полностью вступить в свои права. Ярила же окончательно засыпал под землёй, люди говорили даже, что в декабре душа его спящая вьюгой начинает носиться по заснеженным полям и сжигает холодом всё, что родил Ярила весной, — на радость торжествующей Морене.

В самом начале зимы случалась и другая беда: спускала Морена с цепей, словно собак, все двенадцать трясовиц, злодеек-лихорадок, духов страшных болезней, тех самых, что летом, бывало, Баннику помогали, помните? Привязанными сидели они под землёй до этого времени, летом лишь некоторые из них изредка срывались с привязи и беспокоили людей в царстве Яви. А уж поздней дождливой осенью, снежной зимой и ранней весной, в распутицу, Морена давала им вволю погулять!

— Эй, вы, лихорадки-лихоманки! [духи болезней] — кричала во весь голос Морена, развязывая цепи. — Эй, Невея, Трясея, Ломея, Гнетея, Ледея, Грудея, Желтея, Пухлея, Глухея и все прочие! Отправляйтесь к людям, делайте своё дело, а то я вас и под землёй заморожу!

Тогда безобразные, заморенные и всегда голодные старухи с чёрными крыльями вырывались из мрачных подземелий, из челюстей земных, разлетались по всему свету и кусали людей, заражая их разными недугами. Спасаясь от морозов, прятались лихорадки по тёплым избам людским и губили, бывало, в доме всех домочадцев.

И подходило тягостное время зимнего солнцеворота — самый опасный момент года. Период смерти и сна, безвременья, перерыва жизненного, когда силы Нави властвуют безраздельно. В зимний солнцеворот каждый раз заново судьба мира решается — быть ли снова весне после зимы.

В это время просили милости у Велеса, хозяина подземного царства, приносили ему жертвы. В день солнцестояния жгли повсюду костры во славу Сварожича и выкрикивали заклички особые — звали Хорса поскорее на весну повернуться да поярче разжечься. Все дружно начинали кататься с гор — чем дальше прокатишься, тем длиннее у тебя летом лён уродится. А потом начинался шумный и буйный карнавальный праздник ряженых.

Чтобы оборониться от тёмных сил, уберечься от непрошеных визитов нечисти, переодевались люди в зверей и чудищ, скверными словами ругались, надевали тулупы, вывороченные мехом наружу, чернили лица, на голову кудели из шерсти повязывали, и тогда уж можно было глумиться над всеми без разбора. Вот и ходили ряженые в личинах журавлей и медведей, волков и коней, козлов и кур, на посиделки вламывались и хулиганили там до тех пор, пока от них не откупались или не выгоняли из избы прочь, как и положено поступать с нечистой силой. Чтобы реальная нечисть не смела в дом войти.

А настоящей нечисти бродило в это время немало по миру Яви. Мары, слуги Морены, не давали людям прохода. Хулиганили злобные женские духи лярвы, которые могли в живых женщин вселяться и делать их безумными. Бродили они обычно по ночам среди людей и насылали на них тоску и душевные болезни. Даже дыхание лярвы было ядовито!.

Помощники ведьм и колдунов коловёртыши [слуги ведьм, крадущие зимние припасы] — похожие на зайцев шустрые существа с большим, как мешок, зобом спереди — тащили в это время из домов селян вещи и припасы.

Из подземного царства выбирались на волю злющие шиликуны, выученики Яги Виевны. Вылезали целыми стайками из воды вместе с хухликами и кулешатами или из-под земли. Росту шиликуны были маленького, с кулачок, головки у них востренькие, ноги конские, а изо рта огонь пышет! Одеты в кафтаны, кушаками подпоясаны, на головах — шапки остроконечные. А рожицы ехидные и глумливые. Целыми компаниями толкутся шиликуны на перекрёстках дорог, бегают вокруг прорубей, в руках — горячие сковородки с углями и калёные железные крючья, чтоб людей «закрючивать» и сжигать. Некоторые ездят на конях, на калёных печах, в ступах, пытаются в дом проникнуть через окна и двери и утащить какую-нибудь еду. Ну а коли усядутся шиликуны в доме, выгнать их оттуда бывает невмоготу.

Даже про ряженых, что в праздник солнцеворота больше других безобразничают, говорили люди, что они «шиликуничают».

Но в это же время приходил к людям и святочный, праздничный бог Коляда [бог времени и будущего плодородия, помощник Велеса], чтобы помочь Хорсу разжечься. Из-за дальней речки Смородины приходил, из далёкого далека. Сам Велес показывал ему дорогу! Коляда дал людям календарь, рассказал им, как движется время и каких перемен от него следует ждать. С ним вместе ходили люди по дворам, пели песни-колядки, закликающие будущее плодородие, и за эти песни колядующие получали от хозяев каждого дома вкусные дары, которые потом они все вместе и съедали. Самого Коляду, бывало, вывозили на телеге, уподобляя Солнцу, которое на новую весеннюю дорогу выходит. И так колядовали за зиму несколько раз.

А ближе к весне как предвестник перемен, новой жизни и нового года к людям в дома Авсень [брат Коляды, бог начала года] стучался, брат Коляды. Рассыпал по избам зерно вместе с авсеньщиками-ряжеными, по домам рачительных хозяев ходил, желал им лёгких трудов и урожая знатного.

Как Заря-Заряница начинает новый день, так Авсень новый год начинал, ведь тогда, в древние, стародавние времена, новый год праздновали не первого января, зимой, а весной, первого марта. По небесному мосту Авсень первым в новый год переправляется, идёт в неизвестное будущее, уничтожая на пути своём нечисть, чтобы расчистить путь людям.

Сразу после этого в сёлах начинали весну закликать и ругать злодейку Морену. Дети и девушки, забравшись на пригорки и крыши, песни-веснянки выкрикивали, призывающие весну. В тех песнях обращались к Ладе, называли её щедрой матерью. Славили Живу, богиню жизни.

В конце марта пекли весенних «жаворонков» — птичек из теста, которых дети на палках носили. Ведь птицы по весне приносят с собой тепло и ключи от Ирия, в котором, как известно, никогда не бывает снега и холода. Эти ключи зиму замыкали и отмыкали лето. Поднимали печёных птичек на палках и вилах как можно выше, оставляли стоять на шестах на взгорках. «Жаворонками» угощали не только близких и соседей, детей и странников, но и стихии — огонь и воду, чтобы те послушными были в новом году и людям неприятностей не доставляли.

А на весеннее равноденствие праздновали Масленицу. Делали чучело из соломы, называли её Масленицей, зимой-злодейкой, Марой-Мореной, богиней смерти. Рядили чучело в женское тряпьё. Масленицу до сих пор справляют шумно и весело, этот праздник вам хорошо знаком, дорогие девочки и мальчики. Целую неделю празднуют Масленицу, и каждый день этой недели свой, особый смысл имеет.

Ах, как злится Морена, глядя на игры людские! Но силы у неё уже не те, не одолеть ей весну, не одолеть Живу, богиню животворящую. Вот и смеются над ней люди, катают в санях вместе с ряжеными, разукрашенную лентами и платками, ветками еловыми, а в воскресенье с утра собирают дрова, вывозят Масленицу в поле, украшения снимают и сжигают её, окаянную, чтобы не лютовала она больше на земле. Всё, конец зиме, конец холодам, смерти конец.

Новая жизнь начинается!

Когда жгут, веселятся и буянят, сажей друг друга перемазывают, кидают в костёр блины, яйца, лепёшки. Даже пепел от сгоревшего чучела зарывают в снег. И просят друг у друга прощения с поцелуями и поклонами низкими.

А в это время и Ярила ярый пробуждается. «Вздел Ярила зиму на вилы!» — говорят про него люди. Весна вступает в свои права. Накануне первого весеннего выгона скота славят люди Лелю с Семарглом, справляют праздник Ляльник в честь весенней богини.

Славят и Леля с Полелем — близнецов, которые последними родились в Ирии у Лады-матушки. Они — боги влюблённости, могут заставить влюбиться каждого. Говорили только, дорогие девочки и мальчики, что Лель [сын Лады, бог влюблённости, внушавший страстные чувства] родился первым из близнецов и внушал любовь страстную, а Полель [сын Лады, бог влюблённости, внушавший любовь тихую и нежную] появился на свет вторым и внушал любовь тихую и нежную.

В апреле весна побеждала окончательно, люди веселились и праздновали, жгли особые костры, дымом окуривали одежду, чтобы сделать её непроницаемой для враждебных сил. Огни жгли и в избах, чтобы лучше уродился лён, а иначе накажет Перун, выжжет лён молнией.

Просыпался Домовой и спросонья бегал везде словно очумелый, из-под земли вылезал Леший, а вслед за ним и Водяной пробуждался от зимней спячки. К концу апреля оживали многочисленные божьи коровки, те самые забавные жучки, что расплодились повсюду после того, как опалил Перун огнём жену свою Диву-Додолу, разозлившись на неё и на предавшего дружбу Велеса.

«Божья коровка, улети на небо, принеси нам хлеба…» Вы, дорогие девочки и мальчики, до сих пор с улыбкой повторяете эту песенку, если божья коровка [насекомое, в которое Перун превратил Перыню и небесных коров] вдруг садится вам на руку и ползёт по пальцам вверх, чтобы взлететь. А ведь вы тем самым возвращаете в Ирий прощёную жену громовика Перуна! Точно так же делали и наши далёкие-далёкие предки…

Вот так и шла жизнь на земле, в царстве Яви.

Но почему люди так Морену ненавидели, красавицу богиню, хозяйку смерти? Только ли за то, что она лютовала зимой? Нет, дорогие мои, была и другая причина. Слишком много зла причинила однажды Морена Ирийским богам, весь мир чуть было не погиб по её вине. За то ей и ненависть, и поделом ей.
Но обо всём по порядку.

Тем временем в царстве Прави дальше всё своей чередою двигалось. Двигалось всё своей чередой и в земном нашем царстве Яви. В Ирийском саду огнебог Семаргл собирался вновь идти охранять мир от тёмных сил. Наточил свой огненный меч, обернулся крылатым псом и понёсся по небу ночному разгонять Чернобоговых правнуков.

Непростою та ночка выдалась — было время тому причиною. Пришло время летнего солнцестояния, время праздника многих тёмных сил, когда солнце на зиму поворачивает. Ещё светит Хорс ярко, полный сил, но лежат уже руки Велеса на великом Свароговом колесе, на великом колесе времени.

Очень скоро солнце на убыль пойдёт — потихонечку, по минуточкам, и тогда ему, как сейчас, не сиять: тогда станет Морена холодная над лесами-полями хозяйкою. Даже Хорса накроет холодом: в день осеннего равноденствия, когда день с ночью сравняются, он пригасит лучи свои животворные.

Оттого силы тёмные и радуются, но пока ещё солнца им не победить. В эти дни во всю силу сияет Хорс, и Дажьбог яркий свет несёт всей земле, ну а ночью Семаргл охраняет мир — научил он людей разжигать костры, и теперь в ночи летнего солнцестояния словно очи света горят они, разгоняя прочь ночную мглу. И земля тогда, словно зеркало, отражает небо звёздное.

В это время чудесная Купальница-Ночь, плодородных сил помощница, сияет такой удивительной красотой, что решился наконец-таки огнебог Семаргл — подошёл, подлетел к Купальнице и сказал о своей горячей любви. Рассказал, как тоскует о ней на небе. И тогда богиня прекрасная на любовь Семаргла ответила, и была их любовь жарче пламени и нежнее ночного воздуха.

И, как было судьбою назначено, сплетено как было мудрой Макошью, как Недолею с Долей завязано, родились у Семаргла с Купальницей близнецы — двое, мальчик и девочка.

Имя мальчику дали Купала [божество летнего солнцестояния, брат и муж Костромы, сын Купальницы и Семаргла], был он светел и бел, его взгляд, как вода, был прозрачен и нежен. Девочку звать стали Костромой, и была она яркая, как огонь, с горячей душою и сердцем. Неразлучны были братец с сестрой, по полям и лугам вместе бегали и дивились земному миру, и полям, и лугам, и рощам. На зверей земных вместе дивились и следили за полётом небесных птиц.

Красотой своей и уменьями равны были Купала с Костромой, только в том была меж ними разница, что любила Кострома [божество летнего солнцестояния, сестра и жена Купалы, дочь Купальницы и Семаргла] на огонь глядеть, веселилась она, через костёр прыгая, а Купала любил больше воды озёрные, речные волны любил и купался каждый день.

Вот однажды сказала Купале Кострома:

— Говорили мне вчера птицы легкокрылые, что далеко-далёко, у речки Смородины, поют песни волшебные Алконост да Сирин, мировые чудесные птицы. Мы давай с тобой завтра с утречка отправимся к тому месту заветному, чтоб услышать песни небывалые.

Тотчас согласился на это Купала, тоже нравилось ему птичье пение.

Не сказали ничего они отцу с матерью и наутро отправились к речке Смородине, к Мировому Дубу огромному, где сидела справа птица Алконост и пела о жизни и радости, а слева Сирин сидела сладкоголосая и пела песни о царстве мёртвых.

И Купала заслушался песнями птицы Сирин печальными, что лились как ручья журчание. Позабыл обо всём на свете Купала, закрыл глаза, и тогда унесла его птица Сирин в царство тёмное, мёртвое, и там спрятала на годы долгие. А Кострома Алконост-птицу слушала, словно всполохи яркого пламени были песни её чарующие. Не заметила Кострома, как пропал братец Купала, а когда огляделась вокруг, никого уже рядом не было. Стала звать она братца милого, но Купала ей не откликнулся, был он в тёмной далёкой сторонушке под крылом у птицы Сирин.

С тех пор лет немало минуло, и не раз вьюги белые, лютые накрывали снегами чисто полюшко, и не раз потом травы буйные прорастали сквозь злобу зимнюю. Много раз с тех пор солнце красное проходило свой годичный круг. Беды много раз сменялись радостью.

С тех пор выросла Кострома, стала девицей — красавицей писаной. Женихи к Костроме часто сватались, даже Велес, мудрейший бог, на неё частенько заглядывался, но никто из них Костроме был не люб.

— Нет из них никого мне под стать, — говорила она часто матушке, — среди них для меня нету равного. Я ведь девица, богами рождённая, не бессмертная, но прекрасная. Кто сравнится со мною в умениях? Я за бога пойду не за всякого! Мне не ровня старики волохатые. Волохатые да женатые…

И вздыхала в ответ Ночь Купальница. «Тише!» — говорила дочке. Бойся, мол, беды, мол, краса твоя равна гордости, как бы боги на то не разгневались. Но не слушала мать Кострома бойкая, всё смеялась, заплетая в косу кудри рыжие. Вместе с девицами другими плела венки, но однажды ветрогон Стрибог с головы её вдруг сорвал венок. Дунул посильней, в воду кинул его, и поплыл венок по течению вниз. И тогда загадала гордая Кострома, чтоб нашёл венок равного ей жениха. Пусть плывёт венок, ищет суженого, чтобы был во всём точно, как она!

А кончался на земле июнь, месяц червень, и на смену ему шёл июль, месяц липень. И всё ближе был день солнцестояния: до заката солнце светит долго, ярче яркого, а потом приходит ночь короткая — время странное, нехорошее.

В это время замирает мир в ожидании: что-то будет впереди, как всё сладится? Духи водяные да русалки, подданные хозяйки Макоши, за неделю до солнцестояния свой разгульный праздник громко празднуют. Мавки [водные жительницы, утопленницы, покончившие с собой], водяницы [водяные девы с хвостом, дочери Водяного], лоскотухи [духи воды, могут защекотать человека до смерти] и другие жительницы водные надевают себе на головы из кувшинок венки, а потом выбираются из озёр и рек и давай веселиться по берегам. Распоясанные, в сорочках белых, резвятся русалки славянские, поют, хохочут, на деревьях качаются, а то и просто на траве сидят и расчёсывают свои длинные волосы.

Хвостов у славянских русалок отродясь не бывало, зато есть у них ножки резвые, а потому хороводы они любят водить, но не посолонь, слева направо, в сторону Прави, как то делают живые парни и девушки в честь Хорса круглого, а осолонь, против стрелки часовой, справа налево, от мира светлых богов к миру Нави.

Вода — стихия удивительная, жизнь даёт она всему миру, но может и погубить вода. Через реки и озёра путь есть в царство подземное, а потому многие духи вод слушаются, кроме Макоши, Велеса многомудрого, особенно те, что от мертвецов произошли, от утопленников. Духи водные, влажные, могут помочь урожаю вырасти, а могут и залить всё на корню, и если обидел их чем человек или повстречался в недобрый час — защекочут до смерти и уволокут к себе в подводный мир.

Больше других щекотать всех встречных-поперечных лоскотухи любят, и чтобы уберечься от них в Русалии — праздник всех русалок, в одиночку люди в прибрежных лесах да на заливных лугах старались не появляться, а коли шли, то брали с собой чеснок и полынь — лоскотух отпугивать.

Лоскотухи от полыни, бывало, и разбегались, зато мавкам всё нипочём. Они даже и через круг, через железную цепь охранительную не боятся перешагивать! Главное — мавок не разозлить, отшутиться от них, на это у живых вся надежда. Попросят гребешок, чтобы волосы свои расчёсывать, — дай, а то хуже будет. Правда, потом гребешок придётся выбросить, иначе облысеешь сам, но вот если не дашь, пожадничаешь — до смерти мавки замучат.

На вид они такие красавицы, каких свет раньше не видывал: личико милое, ножки стройные — все, как у живых. Только краса не живая у мавок, мёртвая. Со спины видно сердце небьющееся, лёгкие, позеленевшие без воздуха, да сопревшие в воде внутренности. Красота лица им в награду досталась за любовь безответную на земле. Ведь мавками обычно утопленницы становятся, некрасивые, на жизнь обиженные, что кинулись в воду от несчастной любви.

Самые злобные среди русалок — лобасты, любят они в прибрежных камышах прятаться. Старше лобасты молоденьких мавок, хитрее, сильнее, опытнее. Нежитью выползают они из воды, лица страшные, старушечьи. На кого лобасты набросятся, тому смерть избавлением станет.

А верховодит всеми русалками Водяной [божество воды, хозяин всех подводных существ] — он в дни летнего солнцестояния и вовсе чувствует себя именинником. Он хозяин вод, пасёт себе в тишине на дне рек да озёр стада рыбные — карпов, сомов, лещей, — словно пастух коров на поле. Сам тиной опутан, с большим пузом, с хвостом. Вместо рук — лапы гусиные, пучеглазый, как рыбина, с окладистой бородой и усами зелёными. Все девицы водяные, прозрачные, подчиняются ему неукоснительно. Только дочери его, девицы-водяницы, потихоньку от отца проказничают: путают рыбачьи снасти да зазывают рыбаков под воду сладкими песнями.

Днём спит Водяной в тишине глубоких омутов или под водяной мельницей, а ночью утопленниками командует. Вообще-то Водяной — добрый дедушка, но коли разозлится, разволнуется, может сети порвать, дома затопить, а то и плотину разрушить полностью. Больше всего любит он побаловаться от скуки — утащит с берега на дно какого-нибудь зазевавшегося паренька да и оставит у себя жить, чтобы развлекал его в подводной тиши.

А самые весёлые и шустрые водяные живут в родниках с чистой ключевой водой — «гремячих ключах», что возникли на земле от ударов молний Перуновых.
Вот в такое-то недоброе времечко, когда Свет и Тьма силами меряются, упал в воду Костромы венок и поплыл искать ей суженого — красотой и уменьями как она. Точь-в-точь. На волнах покачивался венок из синих, как вода, цветов и цветов рыжих, точно огонь. Какой молодец его выловит, тому быть женихом Костроме. Только никому не даётся в руки венок, по реке плывёт он, по реченьке, в неизведанные края.

По воде за ним русалки следуют, тихо шепчутся мавки с водяницами. Мол, сказать о том венке бы надобно нашему Водяному Хозяину, да и самому владыке Велесу о венке девичьем знать бы следовало. Но напрасно девы водные волнуются, давно проведал обо всём Велес-владыка. Он за прихоть девичью, за гордость, за слова, богам обидные, наказать решил девицу Кострому.

По приказу подземного Велеса в царстве мрачном птица Сирин из-под своего крыла Купалу выпустила, посадила Купалу в лодочку и отправила плыть по речке-озеру. Из подземного царства по воде его вынесло, понесло по рекам на родную сторонушку, а потом течением невиданным повлекло вверх по Волге-реченьке — прямо навстречу своей судьбе.

Пока был Купала у птицы Сирин, вырос он, возмужал, стал молодцем, красавцем писаным — с синими очами, как два озера, и волосами светлыми, кипенными.

Стал по сторонам смотреть Купала, стоя в лодочке, и увидел вдруг, как плывёт ему навстречу девичий венок, на воде сверкает цветами яркими — синими да голубыми, жёлтыми да алыми. «Видно, умница-красавица тот венок плела, — Купала думает, — и пустила вдоль по реченьке, чтоб найти скорей себе суженого. Если девица та красой как эти цветы, я хотел бы её тотчас взять в замужество!»

Наклонился Купала, подхватил венок — пахли те цветы нездешним запахом, пахли лесом, костром да русалками. И кувшинками, и пряными травами.

В тот же миг понесла Купалу лодочка прямо к той, что венок чудесный бросила. Вот плывёт Купала, плывёт в лодочке, смотрит и места родные узнаёт — те поля и луга, рощи да леса, где они с Костромой вместе бегали. А потом глядит Купала, девица стоит на берегу, во все глаза на него смотрит радостно.

Прямо к девице той его лодочка вынесла, вышел на берег Купала, венок в руках держа.

— Твой ли это венок, красавица милая?

— Мой, — тихо Кострома ответила.

Так стояли они, друг на друга глядючи. И влюбились друг в дружку без памяти, полюбили сразу, как только увиделись. Были они друг другу под стать, как огонь и вода, которым друг без друга нельзя, но которым и вместе навсегда не бывать…

Не узнали друг друга Купала с Костромой, — знать, то Велеса была задумка тайная. В ту же ночь, ни о чём никого не спрашивая, поженились Купала и Кострома, и были той свадьбе невиданной водяные мавки свидетельницами. Веселились они, счастью молодых радуясь, и купались с ними вместе Купала с Костромой, а потом на берегу через яркий костёр прыгали.

Лишь наутро узнала Купальница, что случилась беда великая с её любимыми детушками. Ведь нельзя близнецам, родному брату с сестрой, друг друга любить по-супружески! Так людям велит Сварогов Закон, так велит и закон человеческий.

Со слезами пришла к детям Купальница, рассказала им правду горькую. И, как только открылась истина, в страшный миг тот их счастье кончилось. Теперь не было им больше места на земле. Не могли они жить в супружестве, но и порознь жить тоже не могли.

С горя прыгнул Купала в костёр догорающий и исчез, словно его и не было, а Кострома в лесное озеро бросилась, и сомкнулись над её головой воды сине-зелёные. Стала мавкой печальной весёлая Кострома.

А Купальница-Ночь с тех пор стала ещё черней и роняет с тех пор поутру на траву свои горькие слёзы-росу. Ни с кем больше не хочет видеться, даже Семаргла любимого не пускает больше на порог. Одна ходит с тех пор по миру Ночь-Купальница, всё тоскует, грустит и печалится.

Опечалились и боги Ирийские, жестока вышла месть у Велеса. Да и сам Велес закручинился, не почувствовал он от мести радости. Но уже не исправить содеянного, не повернуть вспять Сварогов круг. И тогда хитрый Велес решил своей мудростью жизнь вдохнуть в страдания прошлые: превратить решил близнецов в цветок, да так, чтоб были они неразлучны вовек. Чтобы вновь родились они, вместе срослись, чтобы в едином цветке воедино сплелись. Чтобы оба сияли в едином цветке синим цветом и жёлто-оранжевым.

И случилось по воле Велеса на поляне лесной диво дивное: выросли цветы жёлто-синие, цветы яркие и таинственные. «Купала-да-мавка!» — стали люди их звать. И с тех пор на лугах и в лесах разрослись те цветы рыжим пламенем, синью водною. По сей день они по лесам растут.

Вы, конечно, видели их, дорогие девочки и мальчики, иван-да-марья их величают сейчас — по православным обычаям. Но цветы это те же самые, цветы древние, рождённые Велесом — в память о близнецах. А самого Купалу стали люди почитать богом лета, полевых цветов и лесных плодов, богом очищения и искупления.

Вы, конечно, и про ночь на Купалу слышали — волшебную, непонятную ночь в день солнцеворота летнего. Она до сих пор не забыта. С тех пор как случилась с близнецами беда, с тех пор как погибли они и возродились в цветке, стали наши далёкие предки праздник праздновать в честь Купалы и бессмертных богов Ирийских — праздник жизни и смерти, умирания и возрождения. С тех пор стали праздник солнца, воды и огня люди и боги праздновать. С тех пор стала эта ночь летнего солнцеворота у славян называться Купальской.

Странные вещи случаются в Купальскую ночь! Даже деревья переходят с места на место, шелестят листвой, разговаривают между собой. Звери, птицы и даже травы в эту ночь друг с другом беседуют, а лесные цветы наполняются силой невиданной — чудодейственной, магической силою. В эту ночь собирают люди травы заветные, которые и в ворожбе помогают, и лечат, и приворотными становятся, и оберегают от напастей и бед.

Только в эту ночь безвременья расцветает в лесах цветок папоротника, растения, посвященного громовику Перуну, — «Перунова цвета». Говорили ведуны нашим предкам, что, мол, если отправишься в лес в эту ночь, захвати с собой белую скатерть, холст и нож. Очерти ножом или обгорелой лучиной вокруг куста папоротника круг, расстели скатерть и сиди в круге, не сводя глаз с куста папоротникова. Мол, разные чудища и духи, подданные Морены, будут наводить на тебя ужас и сон, и если ты испугаешься, выступишь из круга, разорвут тебя на части в тот же миг.

Ровно в полночь появится на папоротнике цветочная почка, разорвётся с треском, и раскроется необыкновенно яркий, огненно-красный цветок. Надо рвать его поскорей, пока не схватила цветок чужая невидимая рука. Злобные духи будут кричать страшным голосом, заколеблется земля, загремит гром, и засверкает молния, ветер зашумит, и жуткий грохот послышится, обдаст тебя пламенем и удушливым запахом. Но если тебе повезёт и ты завладеешь цветком, накрывайся скатертью и беги в село не оглядываясь. Если оглянешься — исчезнет цветок, а если нет, если выдержишь ты все испытания, то откроет тебе цветок прошлое, настоящее и будущее, научит клады искать, приобщит к тайнам богов, научит мысли людей угадывать и понимать язык птиц, зверей и растений.

Впрочем, ещё говорили люди, что выдумка это всё, наваждение нечистых сил, которые людей погубить хотят, что на самом деле никогда не цветёт в лесу папоротник, а значит, и ходить за ним нечего…

На Купалу обливали юноши и девушки друг друга водой, с грязью смешанной, а потом вместе купались и пели песни, чтобы смыть с души и тела всё нечистое, бани устраивали. Поутру собирали росу живительную и умывались той росой, чтобы быть здоровыми. Считали славяне, что в это время небеса способны разверзаться на короткий миг, и тогда всякое загаданное желание сбудется.

В эту ночь солнце после заката тоже в водах купается, чтобы принести земле плодородие, а потому в честь могучего солнца — в честь Хорса круглого, и Дажьбога светлого, и Ярилы ярого — зажигали в Купальскую ночь обвязанные соломой колёса, древний солнечный символ, с точкой-ступицей в центре и лучами-спицами. А потом пускали эти колёса горящие с горок, чтобы катились они, разбрасывая огонь, к реке до самой воды. До сих пор ещё в некоторых деревнях так Купальский праздник празднуют.

А ещё играли в горелки — весёлую игру в честь солнца с песнями и догонялками. Именно от горелок произошли современные салки, в которые вы до сих пор с удовольствием играете, дорогие девочки и мальчики.

Горевала тем временем, плакала в подземном змеином царстве жена брошенная — Параскея-змея: слетелись к ней змеи летучие, сползлись к ней и змеи ползучие, рассказали про шумную свадебку Волха-изменщика с Перуновой дочерью.

— Не вернуть мне теперь Волха милого, — шептала Параскея-змея, — не иметь мне мужа-защитника.

Так проплакавши немалое времечко, поползла Параскея к Велесу — за советом, за утешением. Из норы выходила — озиралась, по песку ползла — извивалась. Добралась наконец до Велеса, до владыки мира подземного, и спросила, как дальше ей жить-поживать, с кем ей жизнь свою горемычную коротать.

И ответил ей Белее, прозорливый старик, волосатый и рогатый сын коровы Земун:

— Не печалься ты, Параскея, дева-змея, ещё всё в твоей жизни сладится. Ты ведь девица заколдованная, насильно в шкуру змеиную Огненным Змеем запрятанная. Уходи ты из царства подземного и ищи в царстве Яви свою судьбу. В неизведанных во Святых горах ты найдёшь себе утешение.

И прислушалась Параскея-змея к словам старого мудрого Велеса. Поползти решила к Святым горам, где дозором стоял великан Святогор, сторожил со стародавних времён границу с подземным царством. Тот самый Святогор, тёмного отца сын, Сварогов воспитанник, что был выше лесу стоячего, а головушкой упирался в облако ходячее. На огромном богатырском коне, Сварогом подаренном, ездил Святогор по склонам да кручам, палицу булатную в небеса подкидывал, а потом ловил ту палицу играючи одной рукой.
Сколько времени со дня того минуло, как отправилась Параскея-змея в путь-дороженьку, не считал никто, не загадывал. И сама змее-дева горемычная потеряла счёт своим странствиям. По нехоженым тропкам, по скалам, всё выше в горы она заползала.

Вдруг увидела удивительное: то гора сама как будто двигалась, то охранник столбов Свароговых, земель славянских защитник, Святогор обходил дозором свои владения. Не заметил под ногами Святогор Параскеи-змеи, что явилась в Святые горы, — свысока не видно малости! — наступил на неё богатырский конь, наступил да и раздавил змее-деву.

Вскрикнула от ужаса Параскея-змея, думала, тут ей и конец пришёл. От крика-шипенья змеиного очнулся Святогор, разглядел на земле змею убитую и остановился, опечаленный. Не любил он, когда без повода жизни лишалась живая тварь. Бросил Святогор монетку медную, чтоб искупить вину нечаянную, да и поехал дальше, тяжело вздохнув, не оглядываясь.

Но не погибла Параскея-змея! С ней случилось диво нежданное, чудо чудесное — от удара копыта конского, богатырского, сползла с неё шкура змеиная, спало заклятье давнее, превратилась она в красну девицу, в чудесную молодую красавицу.

Вернулась к людям жить Параскея, в город Новгород отдала медную монетку Святогорову, и разбогател весь город вместе с окрестностями с той единственной монеты, потому что оказалась она неразменной, приносящей богатство. Видно, самим великим Велесом, богом богатства, сотворена была та монетка удивительная.

И благодарила Велеса девица Параскея — за совет да за помощь многомудрого бога изо дня в день славила.

А потом снарядилась в путь, села на коня Параскея, взяла с собой подарки драгоценные и отправилась снова ко Святым горам — искать Святогора-богатыря, своего избавителя. Чтоб предстать перед ним вновь не змеёй-уродиной, а молодой девицей-раскрасавицей.

Долго ли, коротко ли ехала девица Параскея, перебиралась через скалистые кручи, поднималась под самые тучи, переплывала реки горные, проходила ложбины просторные, но однажды снова увидела, как вдали за холмом богатырь огромный движется, сам, словно гора ходячая, на коне едучи, колышется.

— Здравствуй, Святогор-богатырь! — что было сил девица крикнула.

Но не услышал её Святогор, были для него слова девицы словно маленькой мухи жужжание. Тогда вскачь пустила коня Параскея и, подъехавши ближе, ещё раз во весь голос окликнула:

— Ты постой, постой, Святогор-богатырь, посмотри на гостью нежданную!

Но опять не услышал её Святогор, думал он, это ели гудят в бору и поскрипывают, качаясь. Что ему мелкий род людской, муравьями по миру ползающий? Только лишь мельтешит под ногами. А Параскея-девица уже встала Святогору поперёк пути, конь её так забил копытами, что посыпались искры из-под копыт.

Из последних сил закричала девица:

— Ты услышь меня, Святогор-великан, я вернулась к тебе в новом облике с благодарностью за избавление!

Тут остановил великан своего коня. Голову наклонив, пригляделся он да прислушался. Видит, девица незнакомая на коне сидит, благодарственные слова ему говорит. И спросил девицу озадаченный великан:

— Кто ты будешь, красная девица? Знать не знаю тебя, кто ты — не ведаю, и за что ты благодаришь меня, не пойму!

— Я девица, тобою спасённая, — отвечала с улыбкой Параскея, змея бывшая, — я была раньше в змеином облике, под землёй жила у Змея Огненного, а потом была смелому Волху женой. Но ушёл Волх жить в царство светлое и женился на Перуновой дочери. По совету мудрого Велеса я к неизведанным Святым горам поползла за избавлением. Наступил на меня твой конь безжалостно, но разбилось от этого заклятье тяжкое, спала с меня кожа змеиная, стала снова я красной девицей! Ты прими теперь благодарность мою, великан Святогор. Если хочешь ты, стану я тебе верной женой, до конца века своего буду с тобой!
Призадумался великан Святогор, приглянулась ему эта девица, а что дива на земле случаются всякие, то и сам знал могучий великан. Но не сразу он принял решение — думал думу целый день до вечера.
Замер на коне своём, точно гора недвижимая, вскоре даже слетелись со всей округи орлы и, словно на скалах, уселись на плечах Святогоровых. Видно, думали на горе той они гнёзда вить, да пришлось им с клёкотом разлетаться, как только начал Святогор слова говорить.

— Ты послушай сначала, красна девица, — молвил великан, — про судьбу мою одинокую. Не обидел меня силушкой ни Сварог, ни Род, — кабы тягу земную сумел я найти, я бы даже всю землю поднял! Да и разумом не обидели меня наши творцы. Вот только с гор этих мне не уйти — не удержит меня Земля-матушка. Я от скуки однажды, девица, выстроил в небеса лестницу каменную, чтоб взглянуть, как там боги Ирийские живут-поживают. И поднялся я по той лестнице прямо в Синюю Сваргу, в царство Прави.

— Как же встретили тебя боги Ирийские? — спросила восхищённая Параскея.

— Посмеялись, по-доброму встретили. Разговаривал я там с хозяйкой Макошью и с творцом небесным Сварогом. Дали силы и мудрости они мне полной мерою, но сказали при этом слова странные, мол, осилит меня и жену мою не враг, а простой камешек, а перехитрит меня не бог — смертный человек…

— А есть ли жена у тебя, великан Святогор? — тихо Параскея промолвила.
И вздохнул тяжело, глубоко Святогор, опустил свою буйную голову. Прикрыл очи свои и опять застыл — словно камень, печаль легла на душу. А когда заговорил опять, слова падали, точно валуны в горах, с тяжким рокотом, с силой тяжкою.

— Всё сбылось по тому пророчеству. Видно, и моя судьба в нитях Макошевых. У меня была жена — Златогорка-поляница [воинственная богатырша из племени полян, первая жена Святогора], повстречались мы с ней тоже здесь, в горах. Богатыркой она была сильной, смелою и меня на бой однажды вызвала! Дерзость её мне понравилась, и, потехи ради, вышел я на бой. Сила у неё была великанская — даже не всякий бог мог с ней справиться. Долго бились мы со Златогорушкой врукопашную, и всё больше становилась она мне по сердцу. За спиной её вилась коса золотая, девическая, и горели её глаза яростным огнём. Золотые птицы прилетали на помощь ей, только от моих ударов все попадали, стали все в горах слитками золота — там их спрятала мать Сыра Земля. Наконец мир я ей предложил, предложил стать мне женой-супругою, чтоб не коротать нам каждому в одиночку свои дни. Согласилась Златогорка воинственная, — знать, я тоже ей пришёлся по душе. Мы с ней зажили добро, счастливо, но однажды во Святых горах набрели вдруг на место тайное — место тайное, место страшное. В этом месте счастье наше кончилось. Если хочешь, пойдём, покажу тебе, где моя супруга покоится.

— Я пойду с тобой, Святогор-великан, хоть на самый край света последую, но коню моему низкорослому не угнаться за твоим конём. Ты возьми меня к себе на плечи, отвези меня в место тайное!
Почесал в затылке Святогор-великан, ухмыльнулся хитро да в карман полез. Из кармана вынул хрустальный дворец. Забралась Параскея в тот чудесный дворец, а великан взгромоздил его себе на плечи. Не почувствовал этой тяжести — то не ноша ему, развлечение!

И повёз Святогор Параскею в место тайное, небывалое. Там на белых столбах стоял каменный гроб, а вокруг клубились туманы белые, клекотали орлы в выси над туманами. А затянут был гроб обручами коваными — не разбить те обручи, не сломать, не сдвинуть никому.

И сказал Святогор Параскее:

— В том гробу лежит Златогорка, жена моя. Набрели мы с ней как-то на этот гроб, подивились чуду удивительному. Слезли мы с богатырских коней и ко гробу тому наклонилися. Говорила мне Златогорка, мол, кому же в том гробе лежать суждено? Мол, кому же тот гроб в камне вырублен? И не утерпела она, примерилась. Сама волей своей в тот гроб легла. Он пришёлся ей в самую пору: и в длину по мере, и в ширину как раз. Посмеялась Златогорка могучая и хотела из гроба вылезти, но захлопнулась тяжкая крышечка, не поднять её стало, не отворить. Даже мне с моей вольною силушкой не открыть было гроба страшного. Тогда стал я бить по крышечку булавою своей каменной, но от тех ударов сокрушительных ничего этому гробу не сделалось, а в какое место приходился удар, там выскакивал обруч кованый, ещё крепче сжимая крышечку.
Тогда понял я слова мудрой Макоши, что осилит, мол, жену мою камень. В том гробу ей суждено было кончить свой век.
А ты, Параскея, красная девица, если хочешь, оставайся со мной, будем дальше вдвоём коротать наши дни. Только, знать, и мне на роду написано кончить жизнь свою в гробу каменном. Может, будет оно и к лучшему. Мою силушку беспримерную мне девать теперь совсем некуда. С лютой нечистью боги сами справляются, забывать стали все обо мне…

— Я останусь с тобой, Святогор-великан, — отвечала ему Параскея-девица, на каменный гроб холодный глядючи. — Будем вместе мы до скончания века нашего, буду я с тобой до часа смертного, столько, сколько мне отпущено.

И зажила с тех пор Параскея в хрустальном дворце, что возить взялся Святогор на своих плечах, с тех пор вместе бродят они во Святых горах неизведанных, там, где кончается граница мира Явного, там, где много земных тайн позапрятано.

Пройдут годы, века, тысячелетия, и однажды сбудутся снова слова Макошевы: человек простой, Илья Муромец, Святогора осилит хитростью, а в Святых горах дожидается под размер ему его каменный гроб…

За победу прославлять стали волхвы могучего Волха, говорить ему стали слова хвалебные. Благосклонно Ирийские боги теперь на юного Волха посматривали. Тут бы Волху нашему и радоваться, да возгордился он вдруг. До самозабвения уверовал Волх, сын Земли, в неземное своё могущество.

«Если надо будет, — думал Огненный Волх, — справлюсь разом со всеми царствами, все три мира смогу объять властью своей!»

Тут нахмурился Белобог-Белун [белый старик, воплощение светлых сил Прави], тяжело вздохнул, покачал головой. И раздался голос за его спиной — то свои слова сказал в чёрной одежде старик, то пришёл к Огненному Волху Чернобог — Чёрный Змей [бог Нави, хозяин подземного мрака].

— Всей Вселенной завладеть я тебе помогу. Стань ты, Огненный Волх, вместо отца своего повелителем, стань ты первым среди тёмных сил. Будет сын мой, Вий, воеводой твоим, будет нечисть наша подвластна тебе, даже Велес тебе поклонится!

— Мудрый Велес мне учитель и друг, — неторопливо ответствовал оборотень, — не добиться силой поклона его!

— Зато многого можно добиться хитростью. Ты возьми себе в жёны Параскею-змею, — продолжал свои речи Чернобог, — она в нужный час даст тебе совет. С чёрной силой и с чёрной хитростью завоюешь ты всю Вселенную!

— Дело ты говоришь, Чернобог! — наконец решился Огненный Волх. — Стану я повелителем всем Змеевичам и Горынычам, буду знаться я с чёрными силами и женюсь на змее Параскее.
Ничего не ответил на это Белобог, словно знал, что придёт ещё его час, словно знал, что битва ещё не проиграна. Ну а Огненный Волх спустился в царство подземное, там сыграл он шумную свадебку с Параскеей-змеёй и принялся планы обдумывать, как приумножить ему своё могущество. И пришёл к Волху Вий, воевода подземный, села рядом змея Параскея.

И сказал Вий Волху такие слова:

— Ай ты буйный Волх и великий царь! Аль не хочешь ли ты покорить все миры? Аль не хочешь ли ты яблок Ирия? Лишь они дают вечную молодость, силы дают всей Вселенной владеть. Посильнее ты будешь отца своего, по плечу тебе дело этакое.

Про себя же подумал злобный Вий: «Пусть добудет для нас Волх яблоки, мы потом его тоже скрутим в бараний рог!» А змея Параскея добавила:

— Боем-силою яблоки тебе не добыть. Стережёт их белый дракон Ладон [белый дракон, стерегущий в Ирий волшебную яблоньку], да и все небесные ратичи в ответе за них. Но зато добыть их можно хитростью, а хитрость есть у тебя, Огненный Волх! И поможет тебе в этом деле Индрик-зверь, всем зверям отец. А я ждать тебя буду с победою. Буду ждать твоего возвращения!
Тогда нырнул в подземный ручей Огненный Волх и поплыл прямо к зверю Индрику, тому самому зверю единорогому на четырёх ногах, повелителю всех рек и протоков, что одет в прозрачную чешую. Купался Индрик в глубоком озере, фыркал радостно, головой качал.

Увидал он Волха Огненного, увидал его и нахмурился.

— Не с добром ты пришёл ко мне, могучий Волх. Уж не хочешь ли ты переделать мир, нам Родом от века завещанный?

— Не тебе, Индрик-зверь, мне советы давать. Хочу всем доказать я своё могущество, и тебе не стоять, Индрик, у меня на пути! Покажи лучше подобру-поздорову, как пройти мне тайными тропами, как проплыть мне подземными реками, как попасть в чудесный Ирийский сад.

— Молод ты ещё, гордый Огненный Волх, и заносчив ты, Волх, по незнанию. Но пускай свершится твоя судьба, пусть всё будет по воле Макоши. Стань ты рыбой речной и ступай, Волх, за мной. Коль поспеешь — в Ирий попасть сумеешь.

И помчался стрелой Индрик-зверь, поскакал по подземным тропам белой молнией, по воде летел, будто посуху, — еле поспевал за ним оборотившийся щукой Волх. А когда Индрик по земле бежал, превратился

Волх в горностая быстрого, изловчился и вскочил Индрику на спину.

Как примчались они вдвоём ко входу в Ирийский сад, не сумел понять удивлённый Огненный Волх, только далеко позади они оставили и ручьи-реки текучие, и холмы-горы толкучие, что путь к Ирию загораживали. Не заметили их ни василиски с медными крыльями, ни грифоны с медными клювами. Даже боги Ирийские, светлые, прихода гордого Волха не заметили. А зверь Индрик лишь топнул копытом и умчался обратно в царство подземное, никому не видимый и не слышимый. Покачал головой гордый Огненный Волх, превратился в волка серого, побежал дальше путь свой вынюхивать.

По Рипейским горам подымался горной серной, златорогим туром, а под облака взлетал птицей соколом. Пролетел в вышине над Ирийским садом, осмотрел все углы-закоулочки и увидел золотую яблоньку. А на яблоньке той наливались соком золотые яблочки, и дракон Ладон дремал у её ствола. И хотел уже было сокол Волх упасть с высоты да схватить когтями острыми золотые заветные яблочки, как услышал он вдруг песню дивную. Повернул тут Волх голову, пригляделся Волх да прислушался. И увидел, что идёт по траве-муравушке девица с золотыми кудрями, ступает, словно лебёдушка, песню поёт девическую сладким, красивым голосом.

Засмотрелся на девицу Волх, позабыл всё на свете. Позабыл, что хотел он власти над миром, позабыл, что стал повелителем он тёмным силам. И про деву-змею Параскею тоже он позабыл в тот же миг.
Видел лишь Волх, как девица царевной-лебедем плавать стала по Сметанному озеру, а потом вышла на берег и в девичьем образе ходить принялась вокруг золотой заветной яблоньки. Хотел тут Волх тоже облик принять человеческий, подойти к чудесной девице-раскрасавице, да внезапно ударили колокольчики, зазвенели трубы небесные и сбежались-слетелись к яблоньке стражники, и проснулся-зашипел дракон Ладон. То заметили наконец боги Ирийские, что неладно что-то в их владениях, что прокрался кто-то чужой в чудесный сад. И тогда упало к ногам прекрасной девицы сизое соколиное перышко. Подняла это перышко девица, забрала к себе в золотой дворец.

Там в светёлке своей девица перышко выронила, упало перышко, об пол ударилось, превратилось в Волха-красавчика. И сказал Волх девице слова добрые:

— Ты не бойся меня, красна девица. Коли люб я тебе, буду я с тобой во веки вечные. Откажусь я от власти над миром, от подземного царства, от змеи Параскеи откажусь. Буду я, могучий Волх, лишь твоим с этой минуточки. Ты скажи мне, как звать тебя, величать.

Улыбнулась девица, разрумянилась, а потом ответила Волху Огненному:

— Что же, имя своё я скажу тебе. Звать меня Деваной-охотницей, дочка я громовержца Перуна и Перыни, Дивы-Додолы. Люб ты мне, удалой Огненный Волх, только девица я непокорная, и непросто тебе будет сладить со мной!

— Для тебя, дорогая Девана [дочь Перуна и Дивы-Додолы, жена Огненного Волха], я готов на любые подвиги. Буду защищать я теперь Ирийский сад, буду равным среди Ирийских богов, у Перуна тебя просватаю.

Тут послышался шум за дверью запертой — то Деваны отец, громовик Перун, и сестры её, Леля, Морена и Жива, непонятное что-то учуяли, разговор неясный услышали.

— Ты открой нам дверь, Девана-дочь! — закричал Перун. — Хочу знать я, с кем ты там разговариваешь.

Хитрый Волх оборотился тут же в перышко, а Девана то перышко выпустила за окошечко.

— Полетай, — говорит, — перышко во поле чистом, погуляй до поры до времени.

А отцу родному ответила, дверь открыв:

— Я сама с собою разговаривала, пела песню я девическую, печальную.

И ушёл ни с чем громовик Перун, никого не найдя в светёлочке. Ну а к вечеру, полетавши под облаками, возвратилось перышко к Деване-красавице, вновь оборотилось Волхом Огненным, и пошли у них разговоры весёлые. Но опять разговоры те Жива, Леля да Морена услышали. И тогда Морена, колдунья великая, на третий день, как стемнело, у окошечка светёлки Деваны-красавицы понатыкала ножей да иголочек. Коль наткнётся гость на иголочки — не пробиться ему тогда к Деване-девице. А Огненный Волх Финистом-соколом прилетел снова к Деване-красавице. Бился-бился, но не смог пробиться через иголочки. И упало тогда соколиное перышко в Ирийский сад, прямо подле громовержца Перуна. Обернулось перышко Огненным Волхом, поклонился Волх Перуну могучему и сказал ему слова покаянные:

— Ты прости меня, громовик Перун, за гордыню мою великую, за любовь мою нечаянную к дочери твоей Деване-красавице. Откажусь я ради этой любви от власти над змеиной нечистью, откажусь от Параскевы-жены и от тёмного царства откажусь. Не хочу я владеть всей Вселенною, хочу стать я с этой минуточки лишь повелителем сердца Деваны-девицы, твоей дочери, громовик Перун. Буду равным я среди равных богов, буду Ирий светлый я защищать. По веленью Родову и Сварогову предводителем стану я светлых ратичей, богом смелости буду и бесстрашия.

Усмехнулся в золотые усы громовик Перун и ответил так Волху Огненному:

— Ты и вправду смел, хитрый оборотень, раз пробраться сумел к нам в Ирийский сад. А слова твои покаянные? Не обман ли то и не выдумка ли? Вот возьму я сейчас стрелы-молнии да развею прахом тебя по свету белому — от тебя только волчьей шерсти клок останется!

— Если воля твоя, громовик Перун, можешь бить меня стрелами-молниями. Всё равно не жить мне теперь без Деваны-девицы.

— Что ж, — тряхнул серебряной бородой Перун, — пусть по слову твоему, Волх, станется. Пусть Девана, дочка моя разумная, сама выберет себе суженого.

В тот же миг появилась Девана на пороге своего золотого дворца — гордая, красивая, смелая. Подошла она к отцу-батюшке, поклонилась низким поклоном. Поклонилась и родной матушке, Перыне-Додоле, и всем

Ирийским богам поклонилась. А потом сказала Волху властным голосом:

— Красив ты и статен, Огненный Волх. Мудр и хитёр ты, Огненный Волх. Коли сумеешь меня поймать-победить, будешь супругом моим на веки вечные! Ну а коли со мною не справишься, отправляйся назад в царство своё змеиное, к змее своей Параскее. И не мечтай вовек о золотых наших яблочках, не мечтай о Деване-охотнице, хозяйке заповедных лесов!

И сейчас же рядом с Деваной-красавицей встали слуги её верные, серые волки огромные, лютые, что служили ей преданнее собак. И сама Девана тут же оборотилась в волчицу, и понеслись они из Ирийского сада прочь. Потому как была Девана богиней лесной, хозяйкой над всеми охотниками, от отца получила она властную силу, от матери — красоту несравненную, а от деда Дыя-Дивия, бога народов удивительных, усвоила волшебные умения: могла в любого лесного зверя оборотиться — ив рыбу речную, и в тварь морскую, и в могучую птицу. Под стать была эта богиня молодому Волху Огненному, дорогие девочки и мальчики!
А что же Волх, великий воин, бесстрашный оборотень? Так и остался стоять столбом посреди сада Ирийского? Нет, тут же вслед за Деваной помчался Волх, принял вызов он юной охотницы. Ещё больше полюбил он Девану в таком её диком облике. «Ну, теперь держись, дева смелая, — думал Огненный Волх, — теперь быть тебе моею наверняка!»

Тоже волком, серым и быстрым, стал Огненный Волх, и догнал он Девану за семь прыжков. Её лютых волков-охранников в честном бою изодрал сильный Волх, зарычал на них страшным голосом, и попятились прочь истекающие кровью огромные волки. Увидала это Девана, превратилась тут же в медведицу. Но не отставал от неё Огненный Волх, стал он следом за ней медведем зубастым с когтистыми лапами: мудрый Велес обучил его всем повадкам медвежьим! Испугалась тогда Девана, превратилась в утку дикую и взмыла под облака. Тогда стал смелый Волх птицей соколом и погнался за уткой по небу. А Девана тотчас стала рыбою и нырнула в морские волны синие. Но и Волх не терял её из виду, вслед за ней в пучину с небес бросился.

Так гонялись они друг за другом по всему свету белому, по воде, по земле и по воздуху, дни и ночи гонялись без продыху, то и дело меняя обличья чудесные. Даже Велес, подземный владыка, помогать принялся Волху-любимчику — он в глухой непролазной чащобе след куницы-Деваны указывал. Даже злобная Яга Виевна подсобила Волху-красавчику — на вершине высокой ели разглядела белку-Девану. Вот-вот схватит Волх невесту свою непокорную, но опять в последний миг ускользает от него дочь Перунова. Наконец смелый Волх не выдержал и взмолился Земле Сырой, матушке, и сестре своей, мудрой Макоши:

— Помогите, подскажите мне, как поймать Девану-красавицу, как исполнить всё, что задумано!

И тогда многомудрая Макошь сплела невод из золотых ниточек, прочный невод, волшебный невод. Забросила невод тот в море-океан, где щукой носилась Девана-охотница, а забрасывая, приговаривала:

— От судьбы не уйти тебе, милая. Никуда от судьбы не уйти!

Невод тот смелый Волх тут же вытащил, и забилась в нём щука златопёрая с чешуёй серебряной, с головой жемчужной. То Девана гордая плакала, расставаясь с девической жизнью. Снова стала она красной девицей, вместе с Волхом пришла к отцу с матушкой. И сыграли в Ирии весёлую свадебку — от той свадебки по всем мирам долго гром гремел, и текла рекой священная сурья. По усам золотым Перуновым, по серебряной его бороде текла. То сам громовик Перун и Перыня, грозовая богиня, отдавали дочь свою замуж за Волха Огненного, бога смелости и бесстрашия, ставшего воеводою светлых сил и защитником Ирия с этого дня.

Ох и бесился от злости потом Чернобог — Чёрный Змей! И шипел, и хвостом бил, в подземном царстве скалы круша. Только ничего уже тут не поделаешь. По слову Белобога всё сладилось, опять победила Правда Кривду коварную, потому что Любовь, Лада-матушка, распростёрла над миром свои крыла и спасла мир от страшной опасности.

С этого дня волхвы Волха вместе с Велесом и другими богами славили и копили мудрость его людям во благо. Ну а Чернобог с Белобогом спорят до сих пор. Меж людьми ходят время от времени, и зовёт каждый из них человека на свою сторону. За делами следят человеческими, за поступками их — злыми и добрыми. Видят всё, обо всём осведомлены. Знают, как прожил жизнь свою человек, чтобы по делам была ему и награда. Потому что мир Яви — это мир вечной битвы добра и зла, чёрно-белый круговорот чёрно-белых событий, место испытаний людских. От Тьмы свободна лишь Синяя Сварга [небо, сотворенное Сварогом] — царство Прави, и неведом Свет лишь царству Нави подземному.

Всегда вспоминайте об этом в трудный час, дорогие девочки и мальчики!

Пришло время — полетела по миру черноволосая Ночь-Купальница, снова накрыла землю своими крылами. Загорелись в чёрном небе частые звёздочки. После дневных трудов и забот заснули люди в своих деревянных избах, настала кругом тишина, лишь гудели в лесах берёзы да ели, от дыхания ветра Стрибога качаясь.

И вставал на страже мира Прави семисильный бог Семаргл с мечом огненным, всю ночь глаз не смыкая. И горели его очи ясные огненными Стожарами-созвездием. Лишь смотрел иногда он украдкой на Купальницу, богиню прекрасную, — всё налюбоваться не мог на красавицу Ночь.

А по тёмной ложбинке, по оврагу глубокому крался окаянный Огненный Змей, главный наследник погибшего Горына Змеевича, того самого, что пал от рук Дажьбога и Семаргла, помните?
Проползал тайком по посёлкам славянским, никому из людей не видимый, ненароком в окошки заглядывал: всё искал себе невесту попригожее. Как найдёт — с утра в дом войдёт, добрым молодцем оборотившись, посватается. Выйдет девица замуж за такого Змея, и пропадёт даром её красота, будет ей беда неминучая.
Вот в одно окошко заглянул Огненный Змей, а потом заглянул в другое. Не нашёл там, чего искал. Заглянул в третье, а там сидят на лавке в избе Домовой с Кикиморой. Сидят, разговаривают. Увидала Кикимора Огненного Змея, подмигнула да захихикала, а Домовой руками на него замахал: мол, пошёл прочь, окаянный! И, чтоб шума не поднимать, пополз прочь

Огненный Змей — в другом селе искать себе добычу. А Домовой на Кикимору накинулся:

— Ты чего в дом всякую нечисть приваживаешь? Пусть идёт, откуда пришёл.

— Не сердись, Домовой Хозяин, мне ведь Огненный Змей — родной батюшка.

— Как так? — удивился Домовой. — Вроде ты на него не похожа.

— А вот так! — захихикала Кикимора. — Мы, кикиморы, от обычных женщин рождаемся, которых Огненный Змей соблазнит. Мы сначала дети как дети, только жизнь наша недолговечна на земле. А когда умираем, забирает нас Морена, богиня смерти, на край света, в тайный дворец на Буяне-острове, а там боевой Кот Баюн [волшебный воинственный кот, ходящий вверх-вниз по золотому столбу], который по золотому столбу вверх-вниз ходит и песни поёт, развлекает нас день за днём, свои байки рассказывает — о походах да о сражениях, о победах своих над врагами. Мары, слуги Морены, нас веселят, золотым гребнем волосы расчёсывают, в бане парят, обучают всяким премудростям колдовским. Вот там через семь недель нас кикиморами-то и нарекают. А через семь лет, как только мы вырастаем, отправляют нас к людям в дома, чтобы жили мы у них за печками и не старились бы целый век. Как же ты, Домовой, про этакое не слыхивал?

— Слыхивать-то я слыхивал, да вот ты сама рассказала, теперь-то уж знаю наверняка. А вот ты, худышка черноглазая, знаешь, откуда такие, как я, Домовые Хозяева берутся? Знаешь, почему я в избе самый главный? Смейся-смейся, востроносая! И не скачи так по столу да по лавке, а то всех в избе перебудишь. Может, мой братец Леший про то твоей болотной сестрице рассказывал? Нет? Ну так знай, непоседа, что начинается всё тогда, когда человек только ещё дом свой строить задумывает, когда он, словно Род всезнающий, решает создать свой собственный мир вокруг. Вот тогда идёт человек в лес да выбирает деревья: чтоб не скрипучие были — в таких плачет какая-нибудь замученная душа; чтоб не были засохшими на корню, без жизненных сил — в доме из таких деревьев будут болеть и стар и млад. Выбирает, чтобы были стволы у деревьев сильными да выносливыми, и винится перед деревьями, когда их рубит, чтобы простили его за то, что он их убил, чтоб мести какой не замыслили. А череп принесённого в «строительную жертву» коня или быка закапывает глава семьи под восточным углом будущего дома. Вот из этого-то священного черепа и рождаются такие Домовые, как я. Чтобы от навий и упырей дом оберегать и всяких там огненных змеев и на порог не пускать.

— Так-таки и не пускать? — опять засмеялась Кикимора.

— Ни за что! — разозлился Домовой не на шутку. — И сына Змеева, твоего братца Змиулана [сын Огненного Змея, получеловек-полузмей], не пущу. Пусть сидит в своём дупле на дубу. Не зря его царь Огонь и царица Маланьица-молния [молния, жена царя Огня, наказавшего Змиулана] по веленью-хотенью Перунову за покражу скота небесным огнём опалили. На него и смотреть-то противно: вверх от пояса он вроде бы человек, а ниже пояса — змея змеёй, даже ног нету. И за что только его женщины любят по всему свету!

— А того Змеева сына, который у Сырой Земли родится вскорости, пустишь ты на порог? — не унималась Кикимора.

— Тише, тише ты, вертихвостка, не гневи великих богов! Тому сыну дана иная судьба. Слышал я от водяных духов, что завязано так мудрой Макошью. Выходила Макошь-богиня к матушке Сырой Земле, окуналась в озёра глубокие, рождение нового бога ей предрекала. Бога смелости и бесстрашия, бога-воина, бога-оборотня…
И затихли тут Домовой с Кикиморой, ни о чём не стали говорить более. Но главное, дорогие мальчики и девочки, что рассказали эти духи, подданные Велеса, нам с вами чистую правду: случилась у Сырой Земли, у матушки, однажды беда по весне.

Когда ярый Ярила на землю выскочил, превратилась душа её в птицу чудесную, а потом в девицу-красавицу, и давай петь и танцевать, по полям бегать да по лесам, красоте мира радуясь. Увидел Землю-девицу Огненный Змей, и такая гордыня его обуяла, что захотел он и её сделать своей женой. Обернулся Змей красавцем молодцем и со словами да с ласками увёл Землю к себе в пещеру.

Поняла тут Сыра Земля, кто её в жёны взял, и хотела было сбежать от мужа ненавистного, но не выпустил её Огненный Змей. Всё держал и держал в заточении.
И тогда смирилась Земля-матушка, — видно, судьба ей выпала снова сына родить — от змеи-гадины.

И взмолилась Земля Роду всевидящему, обратилась к Сварогу всезнающему, попросила, чтобы был её сын бесстрашным, могучим и мудрым, чтоб не пошёл нутром в своего окаянного батюшку.

Но ответили ей боги Ирийские:

— Судьба сына твоего, Земля, нам пока темна. Будет смелым он и отважным, только в жизни пути-дорожки предстоит ему самому выбирать. Должен сам он решить, то ли быть ему с Правдой светлою, то ли вместе по жизни с Кривдой двигаться. Мудрых умений да хитрости полной мерой отмеряно будет сыну твоему, Земля. Только как его уменья приложатся, даже Макоши великой не ведомо.

Опечалилась Земля, закручинилась. Пока сына носила, горевала-плакала над своей судьбой. И тогда богиня Макошь премудрая, тоже Землёю рождённая, сжалилась над Сырой Землёй, обещала помогать её сыночку любимому, нужный дать совет братцу в трудный час.

И как только пришло на то времечко, разродилась мать Сыра Земля, появился у неё сын красавец, наречённый Волком — Волхом Огненным. И родился тот сын в рубашечке, а на голове его был волчьей шерсти клок, потому как дано ему было Землёй-матерью и отцом Змеем умение в любую земную и подземную тварь оборачиваться.
От рожденья младенца могучего задрожали сразу три царства — и небесное, и земное, и подземное. Всколебалось море синее, и пришли к младенцу звери лесные, прилетели птицы легкокрылые, приползли гады ползучие — посмотреть на такое чудо.

Не по дням рос Огненный Волх [бог смелости и бесстрашия, великий воин-оборотень, сын Земли и Огненного Змея] — по минуточкам. Как родился — говорить научился. И велел Земле Сырой сразу же приготовить ему кольчугу крепкую, шлем золотой да булатный меч. А ещё попросил Огненный Волх сделать булаву ему железную, чтоб закинул он её через кручи высокие, через горы прямо в логово Змея поганого, разобидевшего его матушку.

— Я хочу, — сказал Огненный Волх, — чтобы та тяжёлая булава прямо в лоб ему попала, поганому, и убила бы его сразу до смерти. Ну а коли выживет этот лютый Змей, пусть выходит со мной на последний бой. Не отец он мне и не родственник!

Обняла Земля-матушка своего сыночка бесстрашного, обняла сыночка и сказала:

— Ты расти, сынок, набирайся сил. Во Свароговой жаркой кузнице тогда выкуют тебе булаву. И кольчугу скуют тебе крепкую, золотой шелом и булатный меч. Набирайся же пока ума-разума и учись ты многим премудростям. А как — всё по слову твоему станется.

Вот расти стал смелый Огненный Волх, и захотелось ему много мудрости, много силы и много храбрости. Тогда научила его Макошь-богиня письму древнему, узелковому, и открыла мать Сыра Земля сыну все свои тайны сокровенные.

Научился Огненный Волх славить Рода и Сварога небесного, почитать научился всех других богов. Обучился и разным хитростям — многомудрый Велес, подземного царства хозяин, повелитель зверей и птиц, стал наставником Волху Огненному. Даже Яга Виевна, злодейка, привечала юного Волха-красавчика. У неё в лесной избушке на куриных ногах много волшебных вещей оказалось припрятано, много собрано было разных трав и кореньев для колдовства. Обо всём рассказала она Волху Огненному, а великий Велес научил Волха понимать язык зверей и птиц, наделил его даром предвидения.

Ведуном великим стал Огненный Волх. Научился быстрокрылым соколом парить в поднебесье. Финист-сокол, в начале мира родившийся из золотого яйца, стал ему другом-помощником, стал душой его поднебесной. Ясным соколом Финистом облетал всю землю Огненный Волх, глядел на речные излучины, священные боры разведывал, видел все человеческие селения.

А потом серым волком рыскал по ельникам Огненный Волх, по дремучим да по заповедным лесам, вынюхивал тропы тайные, гонял лесное зверьё. А хотел — златорогим туром скакал по горам да пригоркам или щукою оборачивался и гулял в океане-море на морском бескрайнем просторе. Так и вырос Огненный Волх, храбрым стал и могучим, хитрым да удалым. Волхвы-жрецы Волха славили, вместе с ним росла его слава среди людей.

А как вырос Волх, углядел за горами тучи чёрные — там поганец Огненный Змей собирал своих змеиных сподвижников, чтоб идти им в поход на небесную Правь, чтоб разорить чудесный Ирийский сад.

Понял Волх, что пришло его времечко, время битвы с поганым змеищем, время мести и время славы. Обернулся Волх в Финиста-сокола, взмыл под небеса, полетел на быстрых крылах прямо в логово Змея Огненного. Сел у входа да к разговору прислушался.

А в пещере змеиной, тёмной, разговаривал Огненный Змей с подругой своей, с девой-змеёй Параскеей.

— Я сегодня же, ещё до вечера, — говорил хитрый Змей, — поднимусь в небеса синие вместе со змеиной своею силищей, с летунами вместе да с огнянниками, и с наскоку захвачу Ирийский сад. Украду у богов со священной яблони золотые чудесные яблочки. Дают эти яблочки вечную молодость, силу вечную и великую власть над всеми царствами. Вот попляшут у меня тогда светлые боги, вот тогда придёт моя вечная власть. Тогда все миры переменятся!

Но ответила ему вещая змея Параскея [заколдованная девица-змея, жена Огненного Змея, Огненного Волха и Святогора]:

— Не видать тебе, Огненный Змей, золотых яблочек, не ходить по Ирийскому саду. Видела я сегодня чудесный сон, и во сне моём бились ворон с соколом, бились насмерть, бились до крови, и летели вороновы перья во все стороны. И упал ворон тот во сне за море-океан. Этот ворон — ты, Огненный Змей, ну а сокол — это Огненный Волх, сын твой, Змеевич!

Оттолкнул Змей свою подругу-пророчицу, оттолкнул да на камни бросил:

— Что пророчишь ты, змея подколодная?! Не бывать тому, не подымет сын руку на меня!

Тут влетело в пещеру перышко лёгкое, соколиное, обернулось Волхом Огненным, и сказал Волх Змею грозные слова:

— Мне отец настоящий — прародитель наш Род. А за то, что разобидел ты мою матушку, за дела твои подлые, за слова вероломные не прощу я тебя, подлый Огненный Змей. Выходи, Змей, немедля биться со мной.

Зашипел удивлённо в ответ Огненный Змей, загремел чешуёй, заворочался и со злобой на сына кинулся. Только ловок был Волх, Змеев сын, и силён он был, и проворен. Ничего с ним не сделать Змеище! Волх согнул его в три погибели, а потом скрутил ещё и в бараний рог. Но не стал убивать Змея до смерти. Обернулся Волх снова в сокола и взлетел высоко в поднебесье, в когтях сильных держа Змея Огненного. Понёс победитель Волх Змея за Хвалынское море, туда, где стоял Буян-остров.

Под тем островом, под Буяном, находилась темница медная, в небесной Свароговой кузнице богами светлыми выкованная. Долетел до моря Огненный Волх, рыбой щукой оборотился и поплыл, в зубах зажав врага побеждённого. Доплыл щукой до той медной темницы да и запер там обидчика своей матери — бросил Змеищу на медный пол, только гул и медный звон по всем мирам пошёл.

С тех пор сидит Огненный Змей под Хвалынским морем в темнице, из которой нет ему выхода. От злости на стены бросается, пышет яростным жаром-пламенем. От бросков его море колеблется, и великие волны топят корабли, только всё равно ему теперь на волю не выбраться. Не летать в небесах, не ходить по земле, женщин не соблазнять.
Не владеть золотыми яблочками!

Дозором обходя свои владения, время от времени навещали Велес с Ярилой своих подданных, проверяли, всё ли в порядке, всё ли идёт так, как следует, правильно ли, в сторону мира Прави, движется жизненное колесо, сотворенное небесным Сварогом.

И скакали в свите рядом с богом Велесом грозные волкодлаки [волки-оборотни, слуги и телохранители Велеса], могучие воины-оборотни, преданные подземному владыке душой и телом. Своими волчьими зубами они разорвут каждого, кто пойдёт против воли их повелителя! Рождались эти волкодлаки среди людей, в человечьем обличье, вот только на головах у них с самого рождения росла волчья шерсть — длака. И по зову Велеса оборачивались такие люди волками в лунные ночи, а потом рыскали по лесам и полям. Или сопровождали своего повелителя.

А если обычный человек или волхв хотел сделаться оборотнем, то надевал он мехом наружу волчью шкуру, втыкал ножи в лесной пень и, перекувырнувшись через них, говорил заклинание. И становился в тот же миг волком, серым и быстрым, как огонь. Если отведает такой человек-оборотень живой крови, быть ему волкодлаком до конца дней своих, а после смерти может стать такой оборотень упырём, будет приходить на землю из подземного царства и пить кровь у живых.
Но случалось, что заколдованный человек стремился силу колдовства преодолеть, вновь вернуть себе естество человеческое, никому не причинять вреда. Тогда главным для него было не съесть сырого мяса с кровью.

Вот какие были у Велеса провожатые!

Мчались Велес с Ярилой по лесу, объезжая свои владения, и почтительно кланялись им чудесные лесные обитатели.
Волшебный лесной царь Светибор, доброе божество всех боров и лесов, живущий в священной роще, торжественно с подземным повелителем раскланивался, а из-за его спины выглядывали и кланялись лешие, духи-охранители лесных зверей и деревьев, — Светибор лешим после Велеса первый господин. Кланялись лешие и тут же разбегались по своим делам.

Да, удивительные они существа! Без их разрешения людям в борах и рощах лучше не появляться. Если уважаешь лесные законы, не вредишь природе, милостив будет к тебе этот лесной дух, ну а коли пришёл лес как попало рубить, истреблять зверьё без счёту, запутает тебя Леший, уведёт в болото на поживу своей подруге Болотной Кикиморе, которая кричит из воды громким голосом и затаскивает зазевавшихся путников к себе в трясину. Чтобы понравиться Лешему, наряжается Болотная Кикимора в меха из мхов и вплетает болотные травы себе в косу.

Ещё может Леший заманить неуважительного человека и в глухую чащобу к чудищу Верлиоке, разрушителю и истребителю всего живого, одноглазому великану с плечами в пол-аршина, на голове щетина, который на клюку опирается, сам страшно ухмыляется.

Но за добро Леший добром воздаст, покажет ягодные и грибные места, отгонит злые силы, проводит до дому. И очень обрадуется Леший, если оставить ему где-нибудь на пеньке лакомства, какие в лесу не растут, пирожок или пряник, а ещё не мешает, уходя из лесу, сказать ему вслух спасибо за найденные в лесу грибы и ягоды.

Обычно Леший является людям в образе старичка в кафтане, запахнутом на правую сторону, подпоясанный красным кушаком и в обувке, одетой наоборот — правый лапоть на левую ногу, а левый — на правую. Глаза горят зелёным огнём. Нос крючком, борода торчком. Но может он и медведем оборотиться, и пнём сухим прикинуться, и высоким деревом.

А ещё бывает день по осени, в октябре, когда лешие готовятся к зимним холодам, с лесом расстаются. Тогда ломают они деревья почём зря, зверьё гоняют по оврагам да перелескам — до тех пор, пока под землю не провалятся, чтобы перезимовать в царстве Велеса, своего повелителя. В эту пору не полагалось даже заглядывать в лес: страшно там, Леший бесится.
А иногда балует Леший просто так, от нечего делать. Заберётся на дерево и давай диким криком грибников пугать. Или корнем прикинется и подножку человеку подставит. Путник упадёт, нос расшибёт, а Леший знай себе хохочет-веселится! И грибник перепуганный будет долго плутать, с пути сбившись. Довольный своей шуткой, захлопает в ладоши Леший, и от этого пойдёт по лесу шум и гром, вот только заблудившемуся всё это радости не прибавит! И чтобы выбраться потом из страшного леса, когда все пути-дороги потеряны, надо человеку вывернуть и надеть абсолютно всю свою одежду наизнанку — тогда чары развеются и горе-путник выйдет наконец на правильную дорогу…

Кланяется повелителю Велесу и сыну его Яриле Лисунка, жена Лешего, кланяются лесавки, дети Лешего и Кикиморы, маленькие серенькие человечки, похожие на ежей. Живут лесавки в прошлогодней листве и бодрствуют с конца лета до середины осени, листву поднимают, травой шуршат-шелестят, пеших и конных трухой засыпают, обматывают паутиной, а натрудившись, сворачиваются в мохнатенькие клубочки и долго потом отсыпаются. Предводителем у лесавок старик Листин и бабка Листина, эти духи тихие, не шуршат, не буянят, тихо сидят в куче листвы возле пня и командуют, кому когда шелестеть.

Кланяется подземным плодородным владыкам живущий во мху Моховой, кланяется до земли вредный дух Боли-Бошка [лесной дух, до головной боли водящий человека по ягодным местам], тот самый, что может вскочить человеку на плечи и долго водить по ягодным кочкам, пока у любителя ягод голова от этого не разболится.

Во весь рост показывается повелителю Велесу и зловредный Аука [зловредный дух, неведомо куда зовущий человека в лесу], тот, который не спит ни зимой, ни летом и дурачит людей, отзываясь из-за каждого куста. Кланяется Крапчик [лесной дух, пчелиный царь] — пчелиный царь. Все они почтительно машут вслед свите Ярилы и Велеса!

А могучие боги, выехавши из лесу, отправляются бродить по полям, смотрят, как Чур границы владений охраняет и как его помощник Межевик [дух полевой межи, сын Полевика, брат Луговика], маленький, чёрный и в одежде из трав, бегает по меже и поправляет вешки. А если найдёт Межевик спящего на меже человека, то может и разозлиться, тогда навалится на него сверху и давай травой душить. Рядом братец Межевика, Луговик [полевой дух луговых трав, сын Полевика, брат Межевика], тоже маленький, зелёный и в зелёной одежде, помогает людям на сенокосе, ну а если заленится кто, опоздает с покосом, погонит Луговик траву в рост или иссушит её на корню.

Смотрят боги, как трудится старик Полевик [дух засеянных полей, старик, отец Луговика и Межевика], помогает зреть хлебным полям. Этот полевой дух Межевику и Луговику отец, ходит он в белых одеждах, волосы у него травяные или соломенные, глаза разноцветные, а тело чёрно-коричневое, как земля. Работягам-пахарям он первый друг, а ленивого или пьяного землепашца готов и в овраг столкнуть.

Любит Полевик проверять тех, кто работает в поле. Бывало, явится к пахарю поутру, тот видит, идёт к нему старичок невзрачный, весь в белом и донельзя сопливый. Подойдёт, попросит пахаря утереть ему нос. Если откажется человек, побрезгует, не будет ему хорошего зерна, а коли исполнит просьбу старичка, то окажется у него в руках кошель серебра. Потому что награждает мать Сыра Земля хорошим урожаем лишь тех, кто не боится рук выпачкать, кто тяжёлой работы не боится.

Лишь в самую жару, в полдень, должны отдыхать люди, делать в работе перерыв. Иначе их накажет Полудница [женщина-дух жаркого полдня, при её появлении все должны отдыхать]: появится среди поля, суровая, тоже в белых одеждах, и «одарит» работягу солнечным ударом. Или же станет насылать странные видения и мороки, от которых человеку причудится на жаре небывалое. Ведь божество Морок, покровитель лжи и обмана, Полуднице давний приятель. Морок [божество обманчивых видений] скрывает от людей пути к истине за пустой маятой житейской, людям головы морочит. Потому-то он всегда рад подсобить Полуднице, помочь ей заморочить кого-нибудь. Он всегда готов ввести человека в заблуждение! Долго потом будет помнить работавший на жаре трудяга наваждения Полудницы.

Едут дальше по полю Велес с Ярилой в сопровождении своей жуткой свиты, едут, раскланиваются со Спорышей [божество урожая, живёт в двойном колосе], божеством семян, духом жатвы, что всегда живёт в двойном колосе. Если увидишь на поле сросшийся колосок, так и знай, обитает в нём весёлый, молодой, кудрявый Спорыш, радостный дух урожая. Из таких двойных колосков сплетает Спорыш венок, и находит его обычно на поле самая красивая на селе девушка. Коли отнесут люди венок тот на хранение в амбар, будет им богатая жатва. Дарит Спорыш людям трудолюбие: надо быть распоследним лентяем, чтобы ушёл Спорыш от человека, у которого однажды поселился.

А после жатвы вместе со Спорышем сядет за стол пировать толстощёкий бог Переплут [толстощёкий бог богатого урожая, удачной торговли и мены]. Когда собран урожай, Переплут хорошо живёт, только булки жуёт. Это бог изобилия и радости, покровитель торговли и мены. Счастливо подмигивает он всемогущему Велесу, уплетая всё подряд за обе щёки.
— Смотри, многомудрый Велес, смотри, ярый Ярила, сколько собрали зерна — рожь, ячмень, гречиха, пшеница! Уродились репа да редька, лён богатый уродился, коровы да козы приплод принесли, молока текут целые реки. Радуйся, подземный Велес! Вот и мёды хмельные уже готовы. Выпей с нами, владыка! Нет? Не хочешь? Торопишься? Ну а я выпью за твоё здоровье и ещё закушу. Потом посплю и начну всё сначала. Я ведь тоже был весь год в трудах и заботах, заморозки отводил, птиц от зёрен отгонял, дождь выкликал. Теперь покушаю всласть!

Смеётся в ответ мудрый Велес, смеётся и едет с Ярилой дальше. А вслед им шуршат во ржи ржанки — злобные зубастые ушастики, живущие в полосках ржи и портящие поля. Устраивают ржанки прожины — дорожки, на которых все колосья срезаны, сплетают вместе ржаные стебельки, и тогда становится проклятым поле, лишь опытный ведун, мудрый волхв, сумеет расколдовать его. Но воле Велеса и ржанки, и другие злобные духи, конечно, подвластны. Потому они лишь тихо шуршат на прощанье и тут же юркают в темноту.

А тем временем Велес с Ярилой уже шествуют по селу. Людям они не показываются, зато домовые и дворовые, овинники [дух овинов и сараев, большой труженик] и банники [вздорный и довольно опасный дух бани] сразу повелителей замечают. И бегут-торопятся во всей красе показать им своё хозяйство.

Домовой [главный дух и покровитель дома] среди них, конечно, главный. Он покровитель дома, по нраву — вечный хлопотун, ворчливый, но заботливый и добрый. Иногда любит и пошалить Домовой, пошуметь в доме ночью или одеяло с кровати сбросить. Устраивается жить обычно в подполье, под печкой. Ростом сам маленький, на вид — старичок с бородой, а лицом всегда похож на главу семьи. Если что ему в доме не по нраву, обязательно даст об этом знать. Все другие домашние духи ему подчиняются, а если не поладит с Домовым семья, то житья ей точно не будет. Домовой помогает дедам, духам предков, охранять дом от навий и других враждебных сил, предупреждает о грозящих несчастьях, и в благодарность оставляют ему люди в укромном уголке горшочек вкусной каши, приговаривая: «Хозяин-батюшка, прими кашу нашу, ешь пироги, дом береги!»

В помощь Домовому вешают в курятнике оберег — камень с дырочкой, «куриного бога». Полюбившимся лошадям заплетает Домовой гривы, а нелюбимых изводит. Помогает же во всём Домовому его жена Волосатка [жена Домового], снуют по дому смешливые хохлики, дети Домового. Ну а коли надумает семья перебираться в новый дом, обязательно приглашают — с уговорами да с заговорами — Домового с семьёй и со всеми его помощниками переезжать вместе. Переносят люди старые горшки на новое место, а разбитые черепки в землю закапывают. С тех пор и повелось на Руси бить посуду «на счастье».

А когда Домовой спит, начинают в доме и другие духи проказничать. Чудинко и барабашки [домашние духи, творящие разные странности] стучат-чудят, лучинкам не дают загореться, зато ярким пламенем вдруг ни с того ни с сего вспыхивают сапоги. Лизунко зализывает по ночам волосы у людей и шерсть у скота, вылизывает оставленную где попало посуду. Мокруха [домашний дух, оставляющий везде мокрые следы] хулиганит и того пуще — где она сядет, там мокрое место останется. Колобродит злобная Шишига, набрасывается на тех, кто распорядок дня в доме не соблюдает.
А маленькая худая Кикимора, домашняя сестра Кикиморы Болотной, если разозлится, может весь дом вверх дном перевернуть назло хозяину Домовому: будет портить хлебы и пироги, луковицами станет из подполья кидаться, будет бить горшки и плошки, ночью примется ходить по избе и при этом начнёт урчать, реветь и сопеть, как медвежонок, а то вдруг запрыгает по полу синими огоньками. Сама вся чёрненькая Кикимора, голова с напёрсток, а тело словно соломинка; носится как по земле, так и по поднебесью, и всегда без одежды и без обуви.
Ну да ничего! Домовой проснётся, наведёт порядок. Тогда серой кошкой юркнет на двор Кикимора. А там родной брат Домового, первый его помощник, мохнатый дедушка Дворовой [брат Домового, козлоногий дедушка, охранитель двора] с ногами козлиными — он кошек любит. Может и сам в кошку бесхвостую оборотиться. Он двор охраняет, скотину оберегает. Одна беда — не любит Дворовой животных светлой масти. Так что если надумает хозяин дома белую лошадь покупать, придётся ему её задом во двор вводить или проводить через шубу овчинную, разостланную в воротах.

Чтобы умилостивить Дворового, подносили ему люди хлеб-соль, вешали во дворе ветку сосновую или еловую с шишками и с густой хвоей, «ведьмину метлу», в которой Дворовой и поселялся.

Гораздо трудней было умилостивить домочадцам злобного Банника — то старичок вредный, сильный и даже опасный. Ходит он голым, борода у него седая и вся в плесени, а глаза радужные. Людям он не показывается, но требует строгого себе подчинения. По его воле в бане могли у людей обмороки случаться и происходить всяческие несчастья. Если заложили люди баню не в том месте, где Баннику хотелось, мог он и вовсе до смерти уморить, хворь тяжёлую наслать, ошпарить кипятком или даже клок кожи с живого содрать. В этом двенадцать сестёр-трясовиц, лихорадок-лихоманок, слуг богини Морены, духов страшных болезней чумы, холеры, желтухи и ещё многих других, всегда готовы были Баннику подсобить.
Впрочем, эти двенадцать безобразных старух и без помощи Банника много бед приносили людям. Но вот стоило переложить баню в другом месте, и больной, умиравший уже человек, попарившись, вдруг внезапно шёл на поправку. Чтобы с Банником ладить, знающие люди всегда оставляли ему хороший пар, свежий веник и лоханку чистой воды.

Не слишком покладистым по натуре был и Овинник — главный дух в овине и сарае. Но дело своё он знал хорошо: смотрел за скотиной, гривы любимым лошадям расчёсывал, следил, чтобы лиса малых цыплят и утят не утащила.

А вот шиши, нечистые духи, жившие в овинах целыми семьями, проказили целый день. Особенно нравилось им изводить горьких пьяниц, допившихся до белой горячки. Тут уж «хмельные шиши» спуску не давали — так и прыгали у пьяниц перед глазами: голова с кулачок, нос вертлявый и длинный, всем своим видом на кукиш похожи. С тех пор люди и научились «шиша показывать» — всем известную фигуру из трех пальцев.

По всем уголкам-закоулкам прошлись Велес с Ярилой, всё осмотрели. Столько духов вокруг них собралось — лесных, полевых, домашних, — что всех и не перечислишь. Зато боги остались довольны.

А на дворе тем временем вечерело. Пора было завершать обход. Вот уже и светлый Хорс опустил за море солнечный диск, положил его в золотую ладью и ушёл отдыхать. Обратно в подземное царство спускаются Велес с Ярилой.

Обернулся Велес на прощанье и увидел, как машут ему подданные — кто руками, кто лапами, а потом заметил, что выбралась из толпы и пошла бродить в сумерках по селу старушка Дрёма [тарушка, божество спокойного сна] с ласковыми руками. Когда сгустится темень, просочится Дрёма в дома сквозь щели и будет нежно гладить по головам всех деток по очереди. Чтобы не прилетали к ним злобные ночницы [ночные летающие духи-страшилки], криксы [ночные духи, пугающие детей] и плаксы [ночные духи, заставляющие детей плакать], чтобы духи-страшилки, пугающие детей по ночам, Бука [ночной дух, пугающий детей] и Бяка [ночной дух детских страхов], не заставляли малышей капризничать и лить слёзы. И чтобы старик Бабай [злобный ночной дух], волосатый и злобный, не являлся бы им в тёмный час.

Чтобы снились детям добрые, спокойные сны.

Глава 11. Как будил ярый Ярила землю по весне

Были, правда, в мире мёртвых у бога Велеса, кроме добрых покровителей мирных пахарей, которые не хотели живым людям зла, и другие обитатели. Удалая Яга Виевна, хитрющая Велесова супруга, злым подземным жителям всячески покровительствовала. Да и сама она любила напакостить людям в мире Яви: то бурю в поле поднимет и все колосья к земле прижмёт, то в лесу устроит такой вихрь, что огромные ели просекой лягут, то своими длинными космами нагонит тучи и ураганы.

Как вы помните, дорогие девочки и мальчики, дружила Яга с Мореной, богиней смерти и холода, и любила полакомиться человеческими душами, а потому имела дурную привычку красть детей из славянских посёлков, заманивать путников к себе в избушку, чтобы отдать их в руки Морены-смерти, а та потом отдаст их души Яге.

А мары с длинными распущенными волосами, слуги Морены, что помогли ей когда-то усыпить Кощея Чернобоговича, и вовсе бродили вокруг людей беспрестанно, не давая им покоя ни зимой, ни летом. Говорили, что они обычно невидимы и носят свои головы под мышкой, насылают болезни, а по ночам стоят под окнами людских домов, шепчут имена домочадцев: если кто отзовётся на голос мары, умрёт тотчас.

Бывало, что поселялись мары и в домах за печками, пряли там в лунные ночи чёрную пряжу, но не к добру это было, а к худым переменам в судьбе обитателей такой избы.

По ночам из Велесова царства иногда приходили к людям навии — духи смерти, призраки умерших. Верхом на чёрных конях, волосатые и хвостатые, выскакивали они внезапно из-под земли и носились по улицам, убивая всех, кто выходил из избы наружу, болезни-лихорадки, несчастья и стихийные бедствия на людей насылали.

Чтобы от навий уберечься, надо было в темноту сидеть по домам, или иметь специальный оберег, или надевать одежду с особой охранительной вышивкой.

Некоторым только что рождённым младенцам могли навии поставить на теле невидимый «навий знак», и тогда жизни на земле ребёнку уже не будет. А в особый «навий день» эти страшилища невидимыми приходили из подземного царства в гости к своим потомкам на поминальную трапезу, и, чтобы умилостивить выходцев с того света, для них накрывали в доме богатый стол. А если думаешь победить навий, надо разрыть их могилу и вынуть особую «навью косточку».

Были у навий и злобные прислужники, костлявые маленькие старички-человечки, глухие, слепые и немые, но очень вредоносные. Их обычно так и называли — злыдни [вредоносные духи, губящие людей]. Больше всего они любили вскакивать людям на спины и висеть невидимыми не слезая. Лихо [дух несчастий и бед] и Горе-Злосчастье [дух беды, от которого трудно избавиться] приводили они за собой и, случалось, надолго вселялись в какого-нибудь человека, делали его злобным и доводили до смерти. Но если им попадался человек сметливый, то он хитростью мог от злыдней избавиться: например, мог заманить вкусной приманкой внутрь какого-нибудь горшка, а потом накрыть горшок крышкой. И уж оттуда злыдни выбраться никак не могли!

И тогда начиналась у человека совсем другая жизнь, сытая и богатая, поворачивалось жизненное колесо, созданное отцом Сварогом, и, по закону великого Велеса, беды сменялись радостью. И славил человек премудрых богов. Тогда снова побеждало добро злые чары, и текла жизнь в нашем мире дальше — своим чередом.

За зимой следовала весна, и приходило время просыпаться ярому сыну Велеса, богу Яриле. Этот бог не был тёмным и страшным, но обладал он неистовой плодородной силой-ярью.

Вот однажды по весне позвал Велес Ярилу и сказал ему такие слова:

— Лютует нынче на земле Морена, никак не хочет отдавать свою власть. Помоги Сырой Земле — матушке, пробуди её к новой жизни. Только твоя сила неистовая может растопить зимний лёд, только ты можешь заставить буйно зацвести луга, только ты дашь такую силу росткам, что они пробьются через любую преграду. Ступай на землю, сынок, и приведи за собой весну, а то засиделся ты что-то у меня в подземном царстве!

Обрадовался молодой Ярила, даже запрыгал от радости. Растрепались его рыжие кудри, засмеялся Ярила и со смехом ответил отцу:

— Только ты не обессудь, батюшка, я, когда на коне белом на землю выскочу, такую силу приведу с собой, что засияет солнце рыжим пожаром, и даже светлому Хорсу станет жарко, и Дажьбог помчит быстрее своих коней. Я заставлю весь мир совершать безумства ради весенней любви, чтобы урожай уродился на славу, чтобы множились на земле звери, птицы и люди.

Я натворю такого, что Морена со своим холодом убежит не оглядываясь!

Сказано — сделано. Оделся Ярила во всё белое, нацепил на голову венок из полевых цветов, вскочил на белого коня и давай понукать своего скакуна ногами босыми. Заржал конь, взвился на дыбы и помчал всадника своего ярого, неистового по Земле-матушке.

И случилось тогда диво долгожданное: убралась Морена от Ярилиной горячей силы подальше, засияло красно солнышко так, как никогда зимой не сияло, проснулись деревья, цветы и травы, тронулся лёд на реках, и помчались буйные потоки по Земле половодьями, сметая всё на своём пути.

Проснулась, встряхнулась Земля, приготовилась новый урожай родить. Пробудились под Землёй от Ярилиной силы корни, погнали наружу жизненные соки, и полопались на ветках спящие почки, раскрылись бутоны, проросли озимые, умершие зёрна.

Где пройдёт Ярила, где коснётся Земли своей босой ногой, там ярый след останется — цветник ли, ягодник ли, а то и грибница вырастет, поползёт по Земле корнями невидимыми во все стороны, и потом дружно грибы на том месте появятся, странные плоды, Ярилина прихоть, любимцы Ярилины, что растут без листьев, без веток целыми кучами то там, то здесь: белые, подберёзовики, подосиновики, рыжики, опята, мухоморы…

Но если обидится Ярила, не будет жизненной силы росткам. Если не захочет он дать им ярости, то и доброе зерно не взойдёт, травы засохнут на корню, стада без приплода останутся, а семьи — без детей. Коли же в добром расположении Ярила, то даже солнце не сожжёт посевы, не зальют их ливни, не погубит молния, не развеются они по ветру, — всё равно пробьются ростки к жизни: по закону великого Велеса, охраняемые Ярилиной силой-ярью.

Вот и скачет Ярила всё дальше и дальше на своём белом коне, и при виде его сердца людей наполняются какой-то храбростью невиданной, кажется им, что они теперь могут своротить горы, словно асилки. Наполняются их тела и души молодой свежестью, пылкостью чувств и желанием самые безумные поступки совершать.

Ох и силы было в молодом Яриле! Даже Хорсу круглому успевал помочь Ярила вспахать на небесных коровах Синюю Сваргу, чтобы и на земле, и на небе всего вдоволь было.
В честь него стали люди имена давать своим детям, чтобы быть им сильными, ярыми, — Ярополк, Яромир, Ярослав.

А Леля, богиня весенняя, покровительница трепетной любви девической, увидав однажды Ярилу ярого верхом на белом коне, влюбилась в него без памяти. Так сильно влюбилась Леля в Ярилу, что захотела его женою стать.

— Будем вместе мы растить цветы по весне, — говорила она Яриле. — Ты им силу дашь свою ярую, а я уберегу от напастей и бед.

Но ответил ей со смехом Ярила:

— Ты прекрасна, Леля-девица, не зря славят тебя люди весну каждую и на Красную горку в честь тебя праздник всех влюблённых празднуют, праздник счастья и красоты. Полюблю я тебя с удовольствием, только имей в виду, Леля прекрасная, что удел мой — по миру странствовать и любить без разбору, без устали. Верным мужем, Леля, мне не бывать! Не хочу я о детях заботиться вечерами долгими, длинными, и в золочёных дворцах в светлом Ирии я не буду сиднем рассиживаться. Если хочешь, Леля, любовь ярую испытать, пойдём, Леля, со мной вечерком погулять. А потом — прости-прощай, девица, может, когда-нибудь ещё встретимся!

На слова эти вольные, ярые Леля-девица очень обиделась.

— Раз таков твой сказ, вольный Ярила, ты люби лучше птицу лесную вместо меня! — на прощанье ему ответила.

И из сердца её горячего любовь-птица на волю вырвалась. Обернулась кукушкой обиженная любовь девическая, закружила вокруг Ярилы, но отмахнулся с улыбкой Велесов сын от назойливой Лениной птицы.

Тогда полетела кукушка [любовь-птица Лели, символ несбывшейся девической любви] в лес куковать, горе мыкать, одинокие годы считать. Пролились слёзы обиды из кукушкиных глаз, на землю сырую попадали, и выросла трава-мурава, «кукушкины слёзки» горькие.

С тех пор живёт кукушка без мужа, без детей, в чужие гнёзда свои яйца подкидывает, чтоб растили её детёнышей обиженных те, кому доля другая досталась. И всегда обиженная парнем девица, если будет на то воля богини Лели, может вольной кукушкой оборотиться, упорхнуть из отчего дома в окно открытое, навсегда поселиться в зелёном лесу…

Пожалела кукушку богиня Жива животворящая, приласкала да приголубила, наделила даром пророческим, и теперь часто помогает людям кукушка — кукованием о бедах грозящих предупреждает, о неурожае кукует, о будущем голоде. Говорит людям, сколько им жить осталось. До сих пор мы с вами, дорогие девочки и мальчики, об этом в лесу кукушку спрашиваем!

А во всех селениях славянских тем временем и стар и млад, не зная меры, приход Ярилы ярого праздновали. Песни пели, пили напитки хмельные, веселились да силой мерялись.

Выбирали девушки юношей, выбирали юноши девушек и до драки, до крови спорили, кому какая достанется.

А бывало, совершали люди в приход Ярилы такие чудачества, о которых потом и вспоминать-то не хотелось…

Но не мог вечно длиться Ярилин бег — короток оказался Ярилин век. Приносил с собой этот бог такие страсти, такие чувства, которые людям не под силу было долго испытывать. А потому быстро старился Ярила. Поворачивалось колесо жизни, и на смену весенней ярости приходила спокойная летняя уверенность.

Неторопливо наливались соком колосья, а уставшие от чудачеств люди спешили похоронить умирающего Ярилу. Ближе к середине лета собирались молодцы и девицы за селениями, на Ярилиных плешках, и весь день пили, ели, плясали да веселились, провожая Ярилу. Какого-нибудь юношу или девушку обряжали Ярилой, одевали в белое, ленты подвязывали и бубенцы, лицо раскрашивали белилами да румянами. Под вечер зажигали многочисленные Ярилины огни и хоронили обессиленного бога: делали соломенное чучело, а потом топили его в реке или в поле чучело выносили.

А молодые девушки втайне от всех хоронили в лесу на берёзовых ветвях кукушку — любовь обиженную. Делали птичье чучело из травы «кукушкины слёзки» и с песнями да заговорами клали его в берестяной ларец. Спи, кукушка, жди Ярилу.

И уходил от людей Ярила. Снова спускался к отцу в подземное царство.

— Не печалься, — говорил ему мудрый Велес, — скоро снова придёт твоё время. За летом последует осень, а потом зима лютая, морозная. Устанут от неё люди и снова позовут тебя пробуждать жизнь на земле. Одним им не справиться! И так будет всегда.

Слушал отца Ярила, согласно головой кивал, сидел под землёй, набирался сил, чтобы снова весной выскочить к людям — босиком и на белом коне.

А пока делать ему было нечего, помогал отцу Велесу по хозяйству. Ведь у Велеса были подданные не только под землёй, но и на земле. И подданных этих было ой как много, и за всеми нужен был глаз да глаз!

Ещё с тех пор, как ударили небесный отец Сварог и Чернобог — Чёрный Змей по камню Алатырю, из многих мелких искорок родились многие духи и божества, злые и добрые, и расселились по всей земле: в лесах и полях, в воде, в огне и в воздухе. Водяные и некоторые воздушные духи подчинялись многомудрой богине Макоши, божества огня — Сварогу и Сварожичу-Семарглу, божества ветра и воздуха — бородатому Стрыю-Стрибогу, а домовые, дворовые, полевые и лесные духи были в ведении Велеса да Ярилы.
Вот о них мы вам сейчас и расскажем, дорогие девочки и мальчики.